— Пожалуйста… — скулила женщина.
Она начала раздражать его. Какое-то время ее податливое, откликавшееся на ласки тело и восхитительная готовность, с которой она подставляла свою прелестную сладкую шею, доставляли ему удовольствие. Но теперь с ней покончено. Ему осталось выпить последние капли ее человеческой жизненной силы и тем самым превратить в своего покорного слугу — миньона.
Но он все же решил повременить на тот случай, если ему вдруг снова захочется поиграть с ней.
Хотя, если он не избавится от ее навязчивых объятий немедленно, она, возможно, соблазнит его выпить ее до того предела, за которым остается только смерть.
Он бесцеремонно сбросил медсестру Дилани с коленей и поднялся.
— О нет, — канючила женщина, — не уходи.
Но он уже подошел к двери спальни. Полы роскошного шелкового халата приятно скользили по ногам; через гостиную он направился в кабинет — место его уединения, его святилище. Здесь все радовало глаз роскошью — изысканная мебель, бесценные произведения искусства и антикварные вещи, ковры, сотканные персами еще во времена Крестовых походов. Реликвии его прошлой жизни, которые он собирал в течение нескольких веков ради того эстетического наслаждения, что они ему дарили. Недавно он все это перевез сюда, в Новую Англию, где формировалась его новая армия.
Здесь же он разместил и свое последнее приобретение — коллекцию современных фотографий, но они его не радовали. Он окинул взглядом черно-белые снимки, запечатлевшие логова Отверженных, разбросанные по всему городу, и не смог сдержать злобного, негодующего рыка.
— Эй… это не твои…
В гневе он повернулся к женщине, которая притащилась за ним в кабинет. Состроив гримасу обиженной девочки, она рухнула на персидский ковер у него за спиной. Ее голова безвольно болталась, замутненный взгляд вяло скользил по фотографиям.
— Да? — Он не собирался продолжать с ней игру, но ему было любопытно узнать, что могли всколыхнуть эти кадры в ее затуманенном сознании. — Кому же они, по-твоему, принадлежат?
— Моей подруге… это ее…
Он вскинул брови, услышав столь наивное признание.
— Так ты знаешь фотографа?
Женщина вяло кивнула:
— Моя подруга… Гэбби.
— Габриэлла Максвелл. — Он развернулся к ней с нескрываемым интересом. — Расскажи мне о своей подруге. Почему она снимала эти места, чем они привлекли ее внимание?
Этот вопрос постоянно вертелся у него в голове с того самого момента, как Габриэлла Максвелл стала нежелательным свидетелем убийства, с такой беспечностью совершенного его новыми рекрутами. Услышав об этом от миньона из полицейского участка, он почувствовал раздражение, но не беспокойство. Он не особенно обрадовался, когда увидел ее лицо на экране монитора в заброшенном приюте. Не угасавший интерес Максвелл к местам дислокации вампиров заставлял его искать причину ее столь навязчивого любопытства.