Небрежно, со стуком упал на пол один ботинок, затем другой.
— Нельзя ли включить здесь свет? Я тебя не вижу…
— Не надо никакого света! — рявкнул Лукан. — Я тебя отлично вижу. Я чувствую запах твоего страха.
Габриэлла испугалась не столько за себя, сколько за него. Он был не просто на грани срыва, с ним происходило что-то ужасное. Ей казалось, сам воздух вокруг него раскалился от ярости. В темноте она чувствовала эту ярость, как невидимую силу, которая отталкивала ее.
— Лукан, я сделала что-то не так? Я не должна находиться в бункере? Если ты изменил свое решение на этот счет, так знай, я тоже считаю, что мне не следовало приезжать сюда.
— Тебе больше негде спрятаться.
— Я хочу вернуться домой.
Габриэлла почувствовала, как ее обдало жаром, будто он посмотрел на нее.
— Ты не можешь вернуться домой. Ты останешься здесь, пока я не приму другого решения.
— Но это похоже на приказ.
— Это и есть приказ.
Теперь и Габриэлла пришла в ярость.
— Лукан, верни мне мобильный телефон. Я должна позвонить друзьям и убедиться, что с ними все в порядке. А затем я вызову такси и поеду домой, мне нужно разобраться со всем, что свалилось на мою голову.
— Об этом не может быть и речи.
Звякнуло оружие, затем раздался резкий звук выдвигаемого ящика.
— Теперь ты в моем мире, Габриэлла. И мое слово здесь — закон. Я выпущу тебя отсюда, когда решу, что тебе ничего не угрожает.
Габриэлла едва сдержалась, чтобы не выругаться.
— Послушай, может быть, днем твое великодушие и благородство вновь к тебе вернутся, только не думам, что я опять в это поверю.
От злобного рычания у нее зашевелились волосы на затылке.
— Ты не понимаешь, что на поверхности сразу же погибнешь без меня? Если бы не я, ты погибла бы в первый год своей жизни!
Габриэлла оцепенела.
— Что ты такое говоришь?
Лукан молчал.
— Что это значит, что я погибла бы?..
— Я был там, Габриэлла, — сквозь зубы прошипел Лукан. — Двадцать семь лет назад на автовокзале Бостона на беззащитную молодую мать с ребенком на руках напал Отверженный. Я был там.
— Моя мать… — растерянно пробормотала Габриэлла, сердце бешено заколотилось в груди. Она нащупала у себя за спиной стену и прислонилась к ней.
— Он успел прокусить ей горло и пил ее кровь. Я почувствовал запах крови и направился к автовокзалу. Я успел, иначе он убил бы ее, а затем и тебя.
Габриэлла не верила своим ушам.
— Ты спас нас?
— Я дал твоей матери шанс убежать. Он выпил у нее слишком много крови, и ее уже ничто не могло спасти. Но она хотела спасти тебя. И она побежала, держа тебя на руках.
— Нет, она не хотела меня спасти, она меня бросила. Оставила в мусорном баке, — сдавленно прошептала Габриэлла, вновь почувствовав нестерпимую боль обиды брошенного ребенка.