Тело Конлана лежало на богато украшенном престоле, завернутое в белоснежный шелковый саван.
— Мы начинаем, — просто объявил Гидеон.
С тяжелым сердцем Лукан слушал службу, каждый этап обряда символизировал вечность.
Восемь унций ароматизированного масла, чтобы смазать тело усопшего.
Восемь слоев белого шелка, чтобы покрыть его.
Восемь минут молчаливого присутствия одного из Членов Рода рядом с телом воина на рассвете, а потом солнечные лучи превратят плоть и душу в пепел, а ветры навечно смешают прах с первоэлементами космоса.
Гидеон замолчал, и Даника вышла вперед. Повернувшись лицом к собравшимся, она гордо подняла голову и заговорила, голос ее был хриплым, но исполненным достоинства:
— Он принадлежал мне, я принадлежала ему. Его кровь поддерживала меня. Его сила защищала меня. Его любовь делала меня безгранично счастливой. Он был моим возлюбленным. Моим единственным. Таким он останется в моем сердце навечно.
— Ты достойна его, — ответили ей хором.
Даника повернулась к Гидеону и протянула руки ладонями вверх. Гидеон вынул из ножен позолоченный кинжал и подал ей. Она, склонив голову, приняла кинжал и развернулась к телу Конлана. Даника что-то за шептала, эти слова касались только их двоих. Затем она поднесла кинжал к лицу. Лукан знал, что теперь вдова погибшего воина должна неглубоко рассечь нижнюю губу и сквозь саван в последний раз поцеловать Конлана.
Даника склонилась над телом и оставалась в таком положении довольно долго, ее сотрясали горестные рыдания. Затем она, прикрыв рот рукой, отступила в сторону, оставив на белоснежном саване алое пятно прощального поцелуя. Саванна и Ева подхватили ее под руки и отвели в сторону от престола, позволяя Лукану приступить к завершению церемонии.
Лукан приблизился к Гидеону, дал клятву проводить Конлана в последний путь с честью — эту клятву произносили все члены Рода, которым предстояло выносить тело на поверхность.
Гидеон отступил в сторону, позволяя Лукану подойти. Лукан поднял на руки тело воина и, как требовалось, повернулся лицом к собравшимся.
— Ты достоин проводить его, — раздался хор голосов.
Лукан медленно и торжественно прошел через зал к лестнице, ведущей на поверхность. Длинные пролеты, сотни ступеней с тяжелой ношей на руках вызывали боль, которую он сносил безропотно.
В конце концов, это самая легкая часть поставленной перед ним задачи.
Если ему суждено погибнуть, это произойдет через пять минут, как только он окажется за маячившей впереди дверью, в лучах восходящего солнца.
Лукан плечом толкнул железную дверь, полной грудью вдохнул утренний воздух и направился к тому месту, где должен был оставить Конлана. Он опустился на колени в зеленую траву и осторожно положил тело на terra firma