Я пережила Освенцим (Живульская) - страница 108

Послышались шаги. Я убежала. Обошла один барак, затем второй и вернулась в канцелярию. Повторила всем слова Вацека. Меня слушали Скептически.

Вечером мы пошли в душевую. Все думали об одном и том же: «Моемся перед смертью».

— Ox! — вскрикнула вдруг Чеся. — Газ!

— Газ! Газ! — раздались крики.

Действительно, я тоже почувствовала какой-то запах.

Что-то подступило к горлу, меня начало тошнить, голова закружилась…

— Газ! — крикнула я и как безумная побежала к выходу.

Все это продолжалось минуту. К нашему удивлению, двери не были заперты, и мы выбежали нагишом в следующую комнату, а некоторые понеслись в беспамятстве на улицу.

Наконец я пришла в себя. Рядом со мной стояла дрожащая от страха и холода Бася. Слезы текли по ее щекам. Слезы облегчения, слезы удивления.

Все глядели друг на друга, плача и смеясь. Неля положила руку на грудь: хотелось унять сердце.

— Что это было? — спросила она.

Но никто ничего не знал.

— Послушайте, а может, нам показалось? Одна крикнула, а другие поддались страху, после сегодняшних предсказаний…

— Всем ведь не может показаться. Правда, сейчас я бы уже не поклялась, что я действительно что-то чувствовала. Может быть, случаются подобные «обонятельные галлюцинации»? Ведь если бы мы были способны в ту минуту думать, то прежде всего вспомнили бы, что пустить газ в зауну, в комнату с тремя окнами, это просто бессмыслица. Нам достаточно выбить стекла…

На другой день кто-то из обслуживающего зауну персонала рассказывал, что во втором крематории открыли на минуту окошко и сильный запах газа действительно распространился ненадолго повсюду.

Этой ночью мы ловили каждый звук за стенами барака. Но темная, глухая ночь затаилась и молчала. Только где-то очень далеко лаяли собаки.

Сначала проехал черный лимузин. Выглядывая из окон нашего домика, мы ждали, что будет дальше. За лимузином следовали грузовики, полные дров. В лимузине ехал Крамер — шеф крематориев.

Вот уже несколько дней чувствовалось какое-то напряжение, что-то назревало. К чему-то лихорадочно готовились. По лагерю сновали эсэсовцы. Каждый из них точно знал свои функции — весь лагерь перестраивался на сожжение. Возле крематориев рыли ямы, ибо печи не были рассчитаны на такое большое количество трупов. И еще, спешно копали рвы. Мы все говорили шепотом, не веря себе: «Будут сжигать живьем».

Пришел приказ из Берлина: в течение полутора месяцев сжечь восемьсот тысяч венгерских евреев.

Валя и другие девушки из политического отдела рассказали нам, что немедленно по получении этого приказа состоялся «сатанинский совет». В нем участвовали Хустек, Крамер, Моль и другие. Наклонившись над столом, важно нахмурив лбы, они составляли план сожжения почти миллиона человек.