Застонав от бессилья что-нибудь изменить, он повернулся и пошёл опять к машине, чтобы только не быть на устроенном им неприбранном кладбище, не видеть плодов зверства людей, убивающих друг друга даже тогда, когда война закончилась и надо бы жить да жить, не уничтожая, а взращивая жизнь. Сел на подножку кабины верного железного друга, достал верный вальтер, дослал патрон в ствол, посмотрел последний раз на небо, где скрывался тот, что так бездарно распоряжается жизнью на земле, послал ему мысленно последнее проклятье, приложил дуло к виску и, не останавливаясь, нажал на курок, потому что для него, с его виной, тоже не было другого выхода. Раздался щелчок, но выстрела не последовало. Тот, кого он только что проклял, опомнился, зарвавшись в эксперименте с оказавшейся не в меру чувствительной человеческой душой, и подменил патрон. Владимир выщелкнул его из ствола подвёдшего друга, подержал, рассматривая, на ладони, разглядел отчётливую вмятину на капсюле, медленно расстегнул карман гимнастёрки, аккуратно положил бракованную смерть рядом с документами и застыл, невидяще глядя в пустое пространство. Стреляться больше не хотелось. Сидеть бы так, не шевелясь, до последней минуты, и пусть бы она наступила как можно быстрее и незаметнее.
Так и застали его, в полной прострации, подъехавшие вскоре истребители.
Когда Коробейников, чертыхаясь, перелез через злополучную несчастную сосну и подошёл, косясь на Гнуса, съёжившегося на земле в позе спящего невинного ребёнка, Владимир, не сделав ни одного движения навстречу, глухо и с укоризной, трудно шевеля пересохшим языком, произнёс:
- Опоздали.
Старший лейтенант снял фуражку, открыв верхнюю незагорелую половину лба, покрытую бисеринками пота, и кивнул через плечо в сторону старенькой полуторки, почти уткнувшейся в сосну и запалённо, неровно дрожащей незакреплёнными дребезжащими боковинами капота, испуская тонкие струйки пара из-под пробки радиатора.
- Подвела старушка.
- Паша! – послышался из-за машины громкий возбуждённый голос одного из ястребков. – Тут, кажись, Грач.
- Я счас, - бросил Коробейников Владимиру и почти убежал на голос. Вернулся быстро и нетерпеливо попросил-приказал:
- Рассказывай.
Тот, к кому он обращался, всё так же безучастно смотрел в никуда, не спеша удовлетворить любопытство НКВД-шника, давно и безуспешно отлавливающего того, кто лежал за студебеккером. Потом замедленными движениями непослушных пальцев расстегнул карман гимнастёрки, нашарил спрятанный патрон и протянул старшему лейтенанту.
- Посмотри, что с ним?