Прогремев на всю страну, Хартунян в результате сколотил кругленькую сумму, продавая свои сертификаты с приложенными к ним кусочками дерева. Скорее всего, в то утро, когда Хартунян разглядел свой шанс в куче гнилых досок, ту же передачу смотрели еще несколько тысяч человек. Любой мог точно так же воспользоваться подвернувшейся возможностью. Однако никто не воспользовался - просто не заметили возможности или же, заметив, не сочли нужным пошевелиться.
За той безумной идеей последовали и другие, так что сегодня Хартунян богат и знаменит. Однако главное его достижение - свобода, которая всегда сопутствует настоящему успеху без "настоящей" работы. Хартунян утверждает, что идея с продажей Бруклинского моста перевернула всю его жизнь. Потом он пользовался своей известностью чтобы рекламировать разные другие товары, и на сегодняшний день у него взяли интервью более тысячи телеканалов и радиостанций США и других стран.
Конечно, как показывает пример Хартуняна, нельзя просто произвести на свет гениальную идею, а после сидеть и наблюдать, как тебе в карман сыплются деньги. Не меньше изобретательности тут нужна та волшебная черта характера, про которую мы говорили ранее. Она называется способностью действовать. Иными словами, мало родить идею, надо еще воплотить ее в жизнь.
Если вы не готовы действовать - по возможности бесстрашно и упорно, - то вашей идее грош цена, даже если это была самая лучшая идея в мире. Коль скоро вы не готовы сделать все возможное, лишь бы эта идея заработала, то ей суждено вечно покоиться в папке с надписью "Вселенское кладбище великих идей". Я тщательнейшим образом исследовал вопрос и выяснил, что в папке, по последним данным, насчитывается примерно 1453 триллиона идей, которые пришли в головы различным людям, а потом ускользнули навеки.
Идея моей лучшей и самой успешной книги тоже могла закончить свое существование на вселенском кладбище великих идей. Двадцать пять лет назад, через несколько месяцев после того, как меня выгнали с инженерной работы, я осознал, что многие люди не умеют распоряжаться своим свободным временем и что хорошо было бы написать книгу, которая бы им в этом помогла.
Мне понадобилось десять лет, чтобы начать наконец писать "Радость без труда". Но, по крайней мере, я все-таки воспользовался той возможностью, что так долго была прямо у меня под носом. Время от времени кто-нибудь говорит мне: "Такую книгу и я мог бы написать". Я неизменно отвечаю: "Ну а что же вы? У вас была куча времени. Я десять лет носился с этой идеей, прежде чем наконец принялся воплощать ее в жизнь".