Откуда он русский знает? Нет, в плену не был, язык выучил на фронте. Зачем? Из-за одной истории.
- Ради бога, - взмолилась Эльза, - только не начинай.
Шагин, однако, упросил.
Кнебель засопел, долго раскуривал сигару и наконец вернулся в то первое лето, когда в покинутой русской траншее он наткнулся на молоденького ополченца. Их узнавали по синим галифе и обмоткам. Парнишка наставил на него старинную винтовку со штыком. Руки его дрожали, Кнебель крикнул ему: ложись! Тот продолжал стоять, тогда Кнебель выпустил в него очередь, в упор. Только потом догадался, что ополченец не понимал по-немецки. Во Франции в Дононе произошло похожее, но там Кнебель повторял по-французски: "Au sol!" С французами было легко. Если бы Кнебель мог по-русски, парень этот уцелел бы. С того дня он по солдатскому словарику стал учить русские слова. Стрелять в упор - это ужасно.
- Вам тоже так приходилось? - спросила Эльза.
- Вся война состоит из стрельбы, - сказал Шагин. - В нас стреляли, мы стреляли.
- Значит, вы тоже убивали?
- Конечно, - спокойно ответил Шагин.
- И сколько же вы убили?
- Эльза, ты же не хотела про войну, - вмешался Кнебель.
- Послушай, Отто, зачем бояться этого разговора, - не согласился Шагин. - Ты мне интересен как солдат и я тебе, тем более, что ты не попал в меня.
- Я был связист.
- Связь была нужна, чтобы твои артиллеристы могли точнее стрелять в нас. Корректировка, верно.
Эберт одобрительно кивнул.
- Не стоит нам петлять. У немцев была неплохая связь. Вы хорошо служили. Я знаю, что это такое.
- Я тоже, - сказал Кнебель. - Я получил осколок в задницу, да еще на Рождество... Может, от тебя, Петр?
- В каком году?
- В сорок втором. Вы неплохо стреляли.
- Попасть в твою задницу нетрудно, - сказал Эберт.
- Как это было? - спросил Шагин.
Отмечали Рождество. Командование дивизии разрешило пускать фейерверки, устроить елку и ужин во дворце. Все было торжественно. Зажгли свечи, пели "Тихую ночь". Кнебель был дежурным по связи. За полночь русские стали стрелять по дворцу. Никто этого не ожидал. Известно было, что русские щадят дворцовые постройки. Снарядов у них не хватало. Один снайпер попал в окно. Офицеры разбежались. Кнебель оставался на узле связи. Не было команды покинуть пост. Он лег на пол, и тут в него влетел осколок, не от снаряда, а большой осколок стекла. Две недели прокантовался в лазарете. Если бы осколок достал до кости, повредил ее, тогда его, может, демобилизовали бы, а так пришлось вернуться в часть.
- Это наше упущение, - сказал Шагин. - Извини. А что, разве только один снаряд попал?