Истина и откровение, Пролегомены к критике Откровения (Бердяев) - страница 24

Свободу нужно рассматривать диалектически, в движении, она полна противоречий. Возможно и ложное утверждение свободы, когда она понимается статически, формально и представляется легкой, а не трудной. Свобода человека со всех сторон ограничена, она ограничена и внутри его. И человек все время должен вести борьбу за свободу, иногда героическую борьбу. Свобода встречает сопротивление, и человек должен преодолевать сопротивление. Когда свобода не встречает сопротивления, то она начинает разлагаться. Такова свобода буржуазного общества. Но человек вступает на обратный, ложный путь, когда он признает лишь свободу, которую дает уже признанная истина, и отрицает свободу в самом искании истины и завоевании ее. Таково понимание свободы во всякой тоталитарной, интегральной ортодоксии, будь то ортодоксия католическая или марксистская.

В Евангелии сказано: "Познаете Истину, и Истина сделает вас свободными". Окончательное освобождение может быть достигнуто лишь жизненным усвоением Истины. В пределе это есть свобода божественная, свобода Царства Божьего, свобода, окончательно соединенная с благодатью. Такое соединение и отождествление свободы с благодатью не дано в ортодоксальных учениях исторических церквей, и еще менее оно может быть дано в ортодоксии марксистской или коммунистической, которая, однако, на это претендует. Человек находится в пути, а не в окончательном достижении целей пути. В пути человек ищет и исследует истину, продолжая искать и исследовать и {в} том случае, когда основной луч Истины вошел в его душу. Истина не дана в готовом и законченном виде, не дана и Истина откровения. Никакое откровение не должно претендовать на законченность и завершенность, оно продолжается до конца мира. Обретение Истины предполагает путь и жизнь. Христос есть Истина, путь и жизнь, непременно путь и жизнь. И в пути и жизни необходима свобода, чтобы достигнуть полноты Истины. Когда в пути утверждают завершенность откровения Истины, которая должна дать настоящую свободу, то впадают в антихристианский соблазн, соблазн Великого Инквизитора. Этот соблазн Великого Инквизитора подстерегает и все секуляризованные, внерелигиозные и антирелигиозные направления, все доктрины, претендующие на окончательное обладание Истиной и признающие лишь свободу, которая будет дарована их Истиной. Но бороться нужно не только во имя свободы, но и во имя Истины. Ясперс говорит, что упражнение свободы в искании трансцендентного есть источник религии. Сам он стоит на внерелигиозной почве, хотя и принадлежит к религиозно-взволнованным людям. Но он прав, когда говорит об упражнении свободы как условии добывания истины о трансцендентном. Есть еще одно различие в понимании свободы. Есть свобода скупая, охраняющая, и есть свобода щедрая, творчески дарящая. Первая свобода и есть свобода, которую можно назвать буржуазной и которую утверждает мир разлагающийся, не творящий. Свобода есть не только выбор пути, свобода есть также творческая сила. Скептическая задержка в выборе пути может приводить к утере свободы, к ее бессилию. Свобода неразрывно связана с творчеством. Но никакого другого творчества, кроме творчества свободного, не может быть. Вторичный, объективированный порядок мира есть царство необходимости, в которое должна прорваться творческая свобода. Свободный творческий акт действует в темной среде, в сопротивлении необходимости. Отсюда трудность и сложность творческого акта, отсюда трагедия творчества. Самая личность человека, раскрытие в нем образа Божьего есть продукт творческого акта, свободного творческого акта. Мысль человеческая, и в том числе мысль теологическая, с большой легкостью, по линии наименьшего сопротивления склонялась к детерминированности свободы замкнутой системой бытия. Но это есть отрицание свободы. На этой почве возникает основная неразрешимая антиномия: в божественной вечности все предопределено и все предвидено и вместе с тем в становлении во времени человек наделен свободой воли, которая может изменять божественное предопределение и предвидение. Теологи диалектически могут сказать, что акт свободной воли предвиден Богом, ибо для него все прозрачно. Но ведь тем самым он и предопределен, ибо Бог присутствует во всем. Вокруг этого в христианской мысли Запада разыгрывались бесконечные споры об отношении свободы и благодати. Это проблема Лютера, Кальвина, янсенистов, иезуитов и в сущности всех. Всякая рационализированная, интеллектуалистическая онтология всегда была неблагоприятна для свободы. И, когда она допускала существование свободы, она порождала неразрешимые противоречия. Самое противоположение свободы и благодати, при котором благодать понимается как трансцендентная сила, действующая извне и сверху, ведет к непреодолимым трудностям. Есть еще одно ложное понимание свободы – как автономии разных дифференцированных сфер человеческой жизни. Утверждается автономия мысли, автономия морали, автономия политики и экономики и т. д. Все сферы подчинены своему закону и оторваны от единого, синтезированного духовного центра. Но человек, целостный человек, попадает в рабскую зависимость от законов разделенных сфер жизни, он совсем не свободен. Свободными делаются своезаконное философское и научное познание, своезаконное государство и политика, своезаконная экономика, но не сам человек. На этой почве был создан сиантизм