Женщина в форме извлекла из конторки несколько скрепленных листов, пробежалась пальцем по столбцам, очеркнула ногтем строку в середине.
— Это медицинский инструмент, диагност, работы Сумерек. Запрещен к продаже и вывозу с территории Дара.
— Господин Агано, прошу последовать за нами, — потребовал один из явившихся муниципалов.
— Предатели, — с тихой ненавистью проговорил доктор. Краска схлынула с его лица, и теперь оно не менее устрашающе серело и сизовело. — Вы предатели рода человеческого, вот кто вы! Столько людей нуждается… любые деньги платили бы, у меня клиника детская… Я б диагност вртидорога купил, да ведь не продаете же, сволочи!
— Прошу следовать за нами, — не дрогнув бровью, повторил муниципал.
Доктор плюнул в сердцах и шагнул к нему, опустив плечи. Женщина сгребла вещи обратно в саквояж, защелкнула и протянула второму муниципалу. Они так и ушли куда-то влево, грузный схватившийся за сердце доктор в полосатом костюме и два бравых муниципала. Из саквояжа свисала, прищемленная замком, тесемка от кальсон.
— Надо было через Тинту везти, — пробормотал за спиной попутчик с татуировкой. — Через Техадский перевал контрабандисты ходят. Или через Лагот, там тоже есть пути. Даже по воде провезти можно, если знать как. Досадный провал. Заполучить в руки бесценный прибор и так глупо потерять…
— Что теперь с доктором будет? — Он повернулся к попутчику.
Тот пожал плечами.
— Ничего особо страшного. Депортируют, аннулируют визу. Лет на десять. Задерживать не станут.
— Ваш билет и документы, прекрасный господин. Провозите ли вы предметы, подлежащие занесению в таможенную декларацию?
В стеклах очков служащей отражались его собственные темные очки и глубоко надвинутая шляпа.
Он достал из нагрудного кармана пару квадратиков плотной бумаги, вполголоса назвался первым попавшимся именем и уверил, что никаких предметов, подлежащих занесению, не везет. Женщина внимательно изучила пустые бумажки, кивнула и застрочила в книге.
— Благодарю. Доброго вам пути.
* * *
На теплой, прогревшейся за день крыше было приятно сидеть. Десире подбрала под себя ноги и глубоко вздохнула, возвращаясь в привычное для химерок заторможенное состояние.
Еле ощутимое движение воздуха отвлекало, гладило по щекам.
Она постаралась соредоточиться, освобождая разум от всего ненужного.
Если прогнать из головы все мысли, все желания, парить в восходящих потоках, как птица, то постепенно начнешь видеть незримое.
Это Стрев их всех научил.
Он многому их научил, потому что общался с человеком, который разбирался в вопросах Полночи лучше других.