Александр Аввакумович послушно пошел наверх.
«Велела сказать, что ж, и скажу, все равно свои слова на языке завязли».
— Граждане новоторжские, готовьте дары великому князю Тверскому Михайле Александровичу, а это ему первый дар!
Сдернул плат с Малашиного свертка. Толпа ахнула. Александр Аввакумович держал в руках тяжелые овечьи ножницы и сам не понимал, с чего по площади катится гул.
— Чтоб новоторжцев стричь! — крикнул ему Горазд. Только тут Александра Аввакумовича как озарило, потрясая ножницами, он взревел:
— Хорош дар князю Михайле! Стричь вас, как баранов. Чего орете? Не по нраву пришлось, тогда острите мечи, ладьте доспех! Чего нам на стенах стоять да Юрку ждать. Когда еще он, хромой пес, до Нового Торга доковыляет. В поле побьем князя Михайлу! В поле!
Сашка щелкал овечьими ножницами, в ответ толпа рычала потревоженным зверем.
Князь Михайло не мигая смотрел вперед. От Торжка на строй тверских ратей, застывших в напряженном ожидании, двигались толпы новогородцев и новоторжцев. Подбадривая себя криками, размахивая оружием, они шли все быстрее и быстрее, наконец побежали. Вот уже близко. Уже различимы всклокоченные бороды, налитые кровью глаза, широко раскрытые рты. Рев, ругань, похвальба, кажется, земля качается от топота множества ног. Враги надвигались все яростней, все страшней. Князь Михайло невольно оглянулся, по привычке ища глазами Ольгерда, но его не было. Тверской полк стоял один на один с врагами. Вот тут Михайло Александрович и почувствовал, что даже пальцы на ногах у него подгибаются, что больше он не в силах видеть эту накатывающуюся на него ярость. Он и сам не заметил, как начал пятить коня, и, только натолкнувшись на стоявших позади бояр, поспешно отпустил натянутый повод.
Строй тверских ратей стоял незыблемо, лишь лица у людей побелели. Вдруг воины подняли луки и начали их натягивать. Кто из воевод отдал приказ, князь Михайло прослушал, но, оглянувшись по сторонам, увидел, что племянник, князь Иван Холмский, застыл на седле, напряженно подняв руку.
«Он!» — подумал Михайло Александрович. Надо бы оборвать племянничка — не лезь вперед, но было уже поздно, оставалось молча слушать скрип сгибаемых луков.
— Бей! — крикнул Иван, резко опустив руку.
Прыснули стрелы. Кое–кто повалился, но враги не остановились. Тверичи опустили копья.
Вперед, прямо на щетину копий кинулся новогородец. Михайло Александрович успел заметить лишь красную шелковую рубаху, выглядывавшую из–под панциря.
Вложив всю тяжесть своего тела в бросок, тверич ветретил новогородца ударом копья, тот принял удар щитом, шатнулся, но устоял, ударом топора срубил древко. Из щита, застряв наконечником, торчал острый обрубок древка. Новогородец ткнул им противника прямо в лицо, опрокинул тверича.