Покинув 161-ю дивизию, мы вновь отправились через весь Рейх, с востока на запад, и оказались в Людвигслусте, в Мекленбурге. Здесь мы присоединились к недавно сформированному 677-му пехотному полку 332-й пехотной дивизии. Людвигслуст был местом жительства прежнего великого герцога Мекленбурга, который сошел с престола в 1918 году. Как наша Восточная Пруссия, Мекленбург был главным образом малонаселенной аграрной землей, в которой 60 процентов территории принадлежало 1 проценту фермеров — в основном дворянам. В Людвигслусте жило приблизительно 14 000 человек. Перед Второй мировой здесь был гарнизон 14-го кавалерийского полка. Командующим тогда был полковник (впоследствии генерал-майор) Фридмунд фон Арним. Во время нашего присутствия в Людвигслусте там стояла резервная кавалерийская часть под командованием полковника Фрейхера фон Родде, с адъютантом лейтенантом графом фон Бернсдорфом.
Один карьерный офицер как-то рассказал мне о небольшом эпизоде, который якобы произошел в офицерском зале кавалерийской академии Ганновера. Одного офицера артиллерии направили туда для получения высшего образования в искусстве верховой езды, но у его фамилии не было дворянской частицы «фон». Раз, сидя за столом, он взял на себя смелость произнести несколько слов и был тут же перебит одним из офицеров-кавалеристов: «Если ты артиллерист да еще и буржуазного происхождения, то держи рот закрытым и стыдись себя!» Учитывая подобное отношение, вполне понятно, что в Людвигслусте к нам, гренадерам из Восточной Пруссии, относились с большим подозрением!
Когда наш новый скромный адъютант, родом простолюдин, робко спросил своего благородного коллегу, могли бы наши офицеры использовать офицерский зал кавалерийского полка для собрания, ему было категорически отказано. Оправданием стало то, что в зале находилось много ценностей, включая подарки прежних правящих домов Мекленбурга, и нам нельзя было его посещать. Наш небольшой полковник был рожден кавалеристом, прежде служил в 8-м уланском полку, женился на дворянке и только из-за неудачного стечения обстоятельств в конце концов оказался в пехоте. Ему причинило сильную боль столь предвзятое отношение товарищей его же собственного рода войск. Наш полковник позвонил адъютанту кавалеристов и спросил его, нельзя ли убрать эти ценности, чтобы нам было временно дозволено пользоваться офицерским клубом.
Адъютант ответил с чрезвычайным раздражением, так как этот вопрос был явным сарказмом. Но отвечать подобным образом нашему полковнику было ошибкой, поскольку полковник Невигер был в любое время готов сделать быстрое, едкое и часто крайне обидное замечание. К примеру, однажды мы ехали на поезде через один город. Наш полковой ветеринар обратился к командиру и сказал: «Герр полковник, здесь в Ландсберге я зарабатывал свои шпоры как ветеринар». Невигер быстро ответил: «Но затем-то вы их сняли», намекая, что ветеринар более не был особенно хорошим всадником. В другом случае его адъютант, также кавалерист, как и полковник, принес извинения за опоздание на обед, объясняя, что он только вернулся с занятий верховой ездой. Не отрывая глаз от тарелки, командир полка ответил: «Хорошо, если вы желаете назвать то, чем занимаетесь, верховой ездой».