— Ну, на войне всегда так. Однако какое тебе до этого дело, малыш?
— Сейчас Теночтитлан мертвый город. Миктлантекутли был его стражем, пока один из твоих соотечественников, некий Фрост [27], не перебил слуг бога.
— Так это Фрост унес сокровища?
— Кое-что. Но он не понял истинного наследия ацтеков.
— Какого?
— Бессмертия.
Баррет плеснул вина на дно стакана, хотел было выпить, но передумал.
— По твоим рассказам, они вообще-то умирали тысячами.
— Только не Монтесума, — холодно сказал Тэдди. — Он выжил, был проклят и получил бессмертие. А потом провел еще много лет в бесполезных надеждах возродить свой народ.
— Не очень веселая жизнь.
— Время ацтеков истекло. Но вот белые… Проклятие можно сделать благословением, суть в том, для чего использовать бессмертие.
— Разве такое возможно?
— Да. Миктлантекутли способен подарить вечную жизнь любому. Ему это легко — достаточно не пустить избранного в ад. Но он хочет жертвы. Ему нужен глаз Камаштли. Камаштли, отца Кетцалькоатля. Камаштли, покровителя врагов ацтеков.
— А при чем здесь я?
— Для того чтобы украсть камень бога, нужен белый человек. И я занялся этим — выбрал вас. Слух о том, что вы стали капером испанцев, распустил я — мне нужно было вызвать у вас желание убраться с Архипелага. Я подсунул вам карту и волшебную кружку. А вот довели команду «Синего цветка» до бунта вы в основном сами. Признаться, в этом нет ничего удивительного — самодурство Баррета давно стало легендой. Брасье, который телом и душой давно принадлежал богу смерти, отменно сыграл свою роль — подложил Кормику слегка подпорченный карабин. Кормик оказался превосходным стрелком, но сумел лишь задеть вашу руку. Вы остались в живых, попали в Новую Испанию вместе с картой и совершили то, что должны были сделать. А теперь отдайте мне изумруд.
— Руки прочь, малыш. Я трудно расстаюсь со своим добром Я устал от болтовни. Только эта усталость мешает мне прикончить тебя, крысенок, на месте.
— Меня? Сына бога смерти?
— Врешь.
— Нет, я сын самого Миктлантекутли и смертной женщины. Я буду жить вечно и никогда не умру.
Тэдди поджал тонкие губы и умолк.
— А ты что скажешь, Пэм? — спросил ошарашенный Баррет.
Памела молчала, непролитые слезы собрались у ее нижних пушистых ресниц.
— А что она может вам сказать? — фыркнул Тэдди. — Миссис Форстер заключила со мною сделку.
— Чем она расплатилась с тобою?
— Ах, как вы ревнивы! Да уж не тем, о чем вы сейчас подумали. В некотором роде за нами долг, ее отец повредился рассудком, случайно встретившись с богом. Со стариком поступили неосторожно.
— Что за браслет у Памелы повыше локтя?