— Это мой кузен, он немного не того, — поторопился объяснить де Ланда. — Печальные последствия ранения в голову…
Дул благоприятный ветер — как раз такой, какой нужно. Кружка оставалась светлой и обещала безопасность. Побережье Новой Гранады лежало позади, «Святая Маргарита» сильно продвинулась на север, минуя невидимые, затерянные в морском сиянии берега Панамы, и все-таки подавленные опасения не покидали Баррета.
Как-то ближе к полудню Ланда, отряхнув вызванные зельем чары, разложил на дощатом столе свой арсенал — кремневые пистолеты, старый фитильный мушкет, сошку от него, потрепанный мешочек с пулями и перевязь-бандерильеру с натруской, мотком фитиля и патронными гильзами.
— Ты хорошо стреляешь, Питер?
— Да.
— Мне не нравятся такие слишком короткие ответы.
— Да, черт тебя возьми! В последние годы я постоянно практиковался в стрельбе из французского буканьерского ружья. На суше делал это по птицам, а в море — по таким мерзавцам, как ты.
— Отлично, тогда я доволен, — как ни в чем не бывало заявил де Ланда. — Здешние воды не очень спокойны. Как тебе перспектива встретить французских корсаров? Клянусь своим святым покровителем, я бы очень посмеялся, обнаружив тебя убитым.
— В ад первым отправишься ты.
Ланда опять смеялся, но в его смехе, к удовольствию Баррета, заметно сквозила тревога.
— Увидим, увидим…
Шло время — ничего не менялось. Пару раз англичанин приметил странствующего альбатроса. Первый раз острый силуэт птицы и ее белое брюхо просто промелькнули над верхушками мачт и двумя ярусами парусов. Второй альбатрос мирно кормился на воде, его черно-белые перья сверкали под солнцем. Стояла жара, и пресная вода казалась горькой, тесная «Святая Маргарита» совсем не походила на галеоны «золотого флота». Каюты тут разделялись простыми деревянными переборками, Баррет заметил, что помпа часто в ходу, очевидно, в трюме держалась слабая течь. За закрытыми портами нижней палубы молчаливо ждали своего часа заряженные орудия.
Суша возле Кампече приблизилось, на западе раскинулись побережья Юкатана — там сто лет назад подлинный обладатель украденной Ландой фамилии, грозный Диего де Ланда, епископ и хронист, костром и угрозами искоренял ересь среди обращенных индейских племен. Баррет припомнил неприятную сцену на Пласа Майор и поежился. Он надеялся, что люди Лемюэля Хамма вместе с незадачливым побитым штурманом уже покинули чужой порт.
«Дождусь часа, когда де Ланда будет вне себя от зелья, без свидетелей прирежу его, но никогда не вернусь обратно в ловушку, — сказал сам себе Баррет. — А если вернусь, что ж — у меня в руках окажется ружье, и пушки кораблей берегового братства будут смотреть Картахене в лицо».