Но такие слухи продолжали ходить, а убийство Эмили Ланкастер, такое же бессмысленное, как и убийство ее матери, подогревало их. Мальчишки, доставлявшие нам продукты, быстро отдавали пакеты с мясом и бакалейными изделиями и старались скорее покинуть наш поселок. На ничейной земле больше не играли дети, а многих родители провожали в школу и встречали из школы. Слуги рано утром выглядывали из окон кухонь, прежде чем открыть дверь и забрать молоко. У наших ворот не собирались толпы любопытных. Вечером люди, вынужденные проходить по Либерти-авеню у нашего поселка, шли не по той стороне дороги, которая граничила с кустами на участках Веллингтонов и Тэлботов, а по другой стороне.
А теперь еще случилось это нападение на меня. В одной из статей говорилось, что в Полумесяце было тринадцать жителей, когда все это началось, а потом приводились рассуждения в отношении числа тринадцать, которое во всем мире считалось несчастливым. Упоминалось о том, что в Париже нет ни одного дома под номером тринадцать и что в Италии это число исключено из лотерей. Говорилось также, что сам этот предрассудок берет начало в скандинавской мифологии, а в христианство пришел от Тайной вечери.
Важным последствием всего этого было то, что Полумесяц стал местным табу, что оставило нас без возможных свидетелей на период последней недели. Нас даже не посещали те редкие гости, которые приходили из других районов города.
В ту среду появилась еще одна тайна и произошло еще одно убийство.
Было, насколько мне известно, всего одно совпадение. Похороны Эмили Ланкастер состоялись в день годовщины смерти моего отца. И это имело определенные последствия.
В течение двадцати лет мама отмечала эту годовщину. Утром в сопровождении тети Каролайн, сестры моего отца, она отправлялась на кладбище, где долго обсуждала и ругалась с управляющим из-за состояния могилы. Потом ехала в город, где печально, но довольно обильно обедала с тетей Каролайн, после чего они отправлялись на могилу мужа тети, и там все повторялось снова.
Было немногим больше часу дня, когда я оделась и спустилась вниз. Зазвонил телефон. Звонила мама и спрашивала, не знаю ли я, где находится Холмс и наша машина.
— Холмс? Я думала, что он повез тебя на машине. Где ты сейчас?
— Я на кладбище с тетей Каролайн, — ответила она кратко. — Этот негодяй привез нас сюда и уехал. А управляющий ушел обедать и закрыл контору. Никогда такого не было! Мы вынуждены были пройти пешком несколько миль.
Должна признаться, я представила себе маму и тетю Каролайн: в их лучших черных одеждах, без машины, да еще на кладбище. Это было уж слишком. От кладбища до любого людного места нужно было пройти несколько миль. А я не думаю, что мама или тетя Каролайн в последние годы прошли хотя бы квартала четыре пешком. Я согласилась, что это действительно ужасно, и сказала, что немедленно пришлю за ними такси. Что и сделала.