Кроме того, я все больше и больше убеждалась, что черные разводы на перчатке не были пятнами машинного масла. Это было что-то другое, очень знакомое, но я никак не мгла понят, что же это. Пятна пахли. И довольно сильно. Они заглушали запах мокрой кожи и ужасный запах запекшейся крови.
Я знала одно: эта перчатка — ключ к разгадке убийства, совершенного в соседнем доме. Она принадлежала убийце, и теперь я должна спрятать ее так, чтобы даже полицейские не смогли ее найти. Так как была уверена, что полицейский в плаще не поверил мне.
Я не могла даже сжечь ее. Во всяком случае, сразу. Перчатка была мокрой, и, кроме того, Маргарет сказала мне, чтобы я спрятала ее. А тут мама выбрала момент, чтобы проснуться и войти через общую ванную комнату ко мне в спальню. Я едва успела спрятать перчатку под подушку на стуле.
— Луиза! Где ты была?
— Я не могла уснуть, мама. Я вышла и прошлась до угла. Меня застала гроза.
— Ты вышла? В таком виде?
— Нет, мама. Я вернулась в таком виде.
Она даже не улыбнулась. Мама и сейчас стоит у меня перед глазами: волосы, закрученные на маленькие бигуди, черный халат и серьезное мрачное лицо.
— Луиза, когда я прошу тебя не уходить из дома, особенно ночью, пока не раскрыто это преступление, то, можешь поверить, у меня есть на это серьезные причины.
— Думаю, мама, ты должна была бы подробнее рассказать мне об этих причинах.
Она покачала головой.
— Это не моя тайна. И необходимо, чтобы полиция ничего об этом не узнала.
— Но если это имеет отношение к ужасному убийству, полиция должна знать об этом:
— Убийство совершено, и ничего здесь не изменить.
— Все, что ты говоришь, кажется мне глупым, — не выдержала я. — И если всем нам грозит опасность, то это просто преступление. Вот и все.
Но на лице моей мамы появилось упрямое выражение, которое я хорошо знаю.
— Уверена, что будет сделано все необходимое, — заверила она меня. — А сказала тебе об этом только потому, чтобы ты поняла: тебе нельзя выходить из дома ночью, да и днем тоже, если ты одна.
— Значит, чтобы избежать огласки, все мы должны чувствовать себя заключенными! Мама, если ты ничего не скажешь полиции, это придется сделать мне.
Я сказала это и испугалась, ибо не помню, чтобы я когда-нибудь вступала с ней в открытый конфликт. Как маленькая девочка, испугалась, что сейчас молния ударит в дом и убьет меня. Но мама отнеслась к моему возражению лучше, чем я ожидала.
— Если ты это сделаешь, — сказала она холодно, но не возмущенно, — то испортишь жизнь двум людям, а одного, возможно, убьешь.
И вышла из комнаты, оставив меня одну, чтобы я хорошенько подумала над ее словами.