Королева-мать так взглянула на сына, словно он сказал ей гадость.
— Дитя моё, не вам судить, насколько я последовательна в своих действиях, — резко ответила она, обмахнувшись драгоценным веером, инкрустированным золотом и перламутром.
— Мама, вам стоит заняться подготовкой к моему бракосочетанию с её высочеством Марией-Луизой. Политику же извольте оставить мне, поскольку именно я являюсь королём Испании, — уже более жёстко проговорил Карлос.
— Сын мой, вы слишком самоуверенны, — матушка нахмурилась: очень плохой признак, если не уследить, сейчас снова начнутся гневные крики. Те самые, которых так пугался когда-то маленький мальчик. — Губернатор Маракайбо, вступив в сговор с предателями из Санто-Доминго, сам заслуживает наказания как предатель. Мы намерены отстранить его от должности и подвергнуть тюремному заключению.
— Нелогично, мама. — На сей раз Карлос сказал это с явственной насмешкой. — Вы собираетесь наказать преданного слугу лишь за то, что он слишком хорошо исполнил свой долг, не допустив врага в испанский город?
— Мне не всё равно, каким способом он этого добился! — Любящая мать, услышав насмешливые нотки, изволила разгневаться.
— Как жаль, что в этом мы с вами не сходимся во мнениях, мама. Вы желаете наказать губернатора, а я желаю его наградить. Как же мы поступим?
— Сын мой, вы намерены оспаривать решение матери? — её величество, не ожидавшая такого упорства от покорного сына, опешила.
— Я намерен быть королём. Всего лишь. А вы, как моя мать и моя вернейшая подданная, надеюсь, не откажете мне в своих мудрых советах.
Ирония Карлоса была столь едкой, что гнев матери сразу выплеснулся наружу.
— Сын мой, вам не кажется, что ваша самоуверенность способна лишь повредить — как мне, вашей матери, так и стране, королём которой вы являетесь? — королева вскочила с ажурного стула, стоимость которого по самым скромным оценкам равнялась стоимости небольшого городского дома. — Губернатор Маракайбо понесёт наказание. Таково моё решение, и оно неизменно!
Гнев. Чувство, доселе неведомое юному королю. Настоящий монарший гнев…
— Государыня мать моя! — этот гнев, прозвучавший в его голосе, заставил её величество застыть на месте в немом удивлении. — Приказываю вам замолчать!
Если бы не присутствие статс-дам и секретаря — безмолвной тени, ожидавшей монаршего приказа — её величество уже знала бы, как себя вести. Но при посторонних… А сын, не удовлетворившись достигнутым успехом, принялся его развивать.
— Мы намерены вызвать в Мадрид дона Хуана, — тоном, не допускающим никаких возражений (с ума сойти!) проговорил Карлос. — А вам, дорогая матушка, я уже высказал своё пожелание — займитесь устроением моего бракосочетания.