— Подожди, мама. Послушай. — Тэсс ухватила бросившуюся к холодильнику мать за край халата. — Все не так просто.
— Моя дочь — миллионерша. Коровья королева! — Луэлла хлопнула пробкой, открывая шампанское. — Подумать только!
— Я должна прожить там год. — Тэсс вздохнула, глядя, как мать прижалась ртом к горлышку бутылки и высосала пузырьки. — Мы трое должны прожить там целый год, вместе. Иначе не получим ни шиша.
Луэлла облизала губы.
— Ты должна прожить год в Монтане? На ранчо? — Голос ее задрожал. — С коровами? Ты — с коровами?
— Таково условие. Я и две других сестры. Вместе. Продолжая держать в одной руке бутылку, а другой опершись на стол, Луэлла начала хохотать. Она хохотала так долго, что по толстому слою пудры потекли слезы, смешанные с черной тушью.
— Господи Иисусе, этот сукин сын всегда умел меня рассмешить.
— Рада, что тебе это кажется таким забавным, — ледяным тоном произнесла Тэсс. — Можешь тут хихикать все ночи напролет, пока я буду в этой Тмутаракани наблюдать за тем, как растет трава.
Луэлла щедро плеснула шампанского в кофейные чашечки.
— Дорогая, но ты ведь всегда можешь плюнуть на все это и продолжать жить своей жизнью.
— И отказаться от нескольких миллионов? Ну уж нет.
— Нет. — Луэлла уже успокоилась и разглядывала дочь, которая с самого рождения оставалась для нее полной загадкой. Такая хорошенькая, думала Луэлла, такая холодная, такая уверенная в себе. — Нет, ты не откажешься. Ты все-таки истинная дочь своего отца. Ничего, Тэсс, как-нибудь продержишься.
Интересно, думала Луэлла, что еще ждет ее дочь через год, кроме трети наследства? Сгладит ли время все углы или, наоборот, заострит их еще больше?
Она взяла чашки с шампанским и протянула одну дочери.
— Когда ты отправляешься?
— Знаешь, что я сегодня утром купила первым делом? — Тэсс тяжело вздохнула. — Эти чертовы сапоги. — Слабо улыбнувшись, она глотнула шампанского. — Ничего. Это всего лишь один год.
В то время как Тэсс пила с матерью на кухне шампанское, Лили стояла на краю пастбища и смотрела на пасущихся коней. Она никогда не видела более прекрасной картины: ветер шевелит гривы, а вдали синеют горы с белоснежными верхушками.
Впервые за этот месяц она спала как сурок — без снотворного, без кошмаров, убаюканная тишиной.
Сейчас тоже было тихо. Она слышала, как где-то вдалеке шумит мотор — этакое тихое жужжание. Слышала, как Уилла разговаривает с кем-то об уборке урожая. Но Лили не хотелось никому попадаться на глаза. Она могла целую вечность стоять тут и смотреть на лошадей — ее никто не трогает, и она никого не трогает.