Будучи главой губернского дворянства, и нашедший себя в сельском хозяйстве, где он не без успеха применял новаторские идеи и новомодные европейские изобретения и постоянно «воевал» с арендаторами, которые не желали вовремя платить за землю, Петр Борисович совершенно не одобрял желания сына сделать военную карьеру, традиционно отдавая предпочтение службе государственной. Но Борис с детства мечтал о службе в гвардии, особенно мальчику нравились рассказы о подвигах гусар. В десять лет прочтя «Историю Отечественной войны 1812 года», Борис буквально влюбился в этих лихих вояк, и даже отец впоследствии не смог изменить мнение Бориса, говоря, что гусары на Руси хоть и славились в дни войны своей отвагой, в мирное время пользовались дурной репутацией. И что вообще слово «гусар» не русского происхождения – так называли в XV веке конных воинов дворянского венгерского ополчения, которые делились на роты по двадцать человек в каждой.
Но Борис был непреклонен и, когда настало время делать выбор, остановил его на Николаевском кавалерийском училище.
В начале XX века Николаевское кавалерийское училище размещалось в трехэтажном особняке на углу Ново-Петергофского проспекта и улицы 12-й Роты и пользовалось заслуженной репутацией одного из лучших военных учебных заведений России. Борис не оправдал тайной надежды отца и с честью выдержал вступительные экзамены, набрав на один бал больше, чем того требовалось, и вскоре начались суровые учебные будни.
Дни полетели как мгновения, классные занятия после часового перерыва сменяли строевые учения, затем курс одиночного бойца, потом бальные танцы, на которые приглашали девушек из соседних с училищем гимназий – весь день был расписан буквально по минутам. Через два месяца после начала занятий юнкера приступили к обучению верховой езде, которая в училище считалась одной из основных дисциплин. Перед началом офицеры-наставники настойчиво выспрашивали, кто умеет ездить верхом, и, получив от юнкера утвердительный ответ, тут же переводили «знатока» в конец строя. Дело в том, что Николаевское училище славилось своими особенными методиками подготовки в верховой езде, и тех юнкеров, которые до этого умели обращаться с лошадью, все равно приходилось переучивать.
Обучение начиналось со строевой рыси без стремян; чтобы придать гибкость своему корпусу, юнкера учились держать лошадь одними коленями, не отделяясь от седла. На освоение этого упражнения отводилось довольно много времени, и постепенно Борис понял, что надо просто уловить темп движения лошади, и так привык ездить без стремян, что даже «на рысях» стал позволять себе задумываться и отвлекаться, механически выполняя команды офицеров. Но в училище были опытные наставники. Заметив, что многие юнкера освоились и поймали темп, учителя тут же меняли тактику: «прибавить рысь», «в колону по три», «в колону по четыре» – следовали команды одна за другой, и горе-наездники, сшибая товарищей и ломая строй, вновь обливались потом, поминая добрым словом свое беззаботное отрочество.