Но постепенно волнение улеглось, и Маннергейм, рассказывая очередную историю, стал замечать все более и более вопросительные взгляды своих друзей юности.
Наконец он решил перейти к делу.
– Вы, наверное, до сих пор гадаете, к чему такая срочность и почему я настаивал на соблюдении некоторой секретности нашей встречи? – Маннергейм достал очередную сигару, к которым пристрастился еще со времен службы в Европе. – У меня есть тайна, сохранять которую в одиночку мне больше не позволяет моя совесть. И хоть я в свое время поклялся честью офицера, что сохраню эту тайну до самой смерти, сегодня решил открыть ее вам.
Воейков и Сиротин замерли в ожидании, и Маннергейм, умышленно и расчетливо выдержав драматическую паузу, продолжил:
– Ни для кого не секрет, что в 1896 году я выполнял особо почетные обязанности в коронационных торжествах в качестве младшего офицера-ассистента государя императора.
Воейков и Сиротин дружно кивнули.
– Нас было четверо: полковник Казнаков, подполковник Дашков, штабс-ротмистр Кнорринг и ваш покорный слуга. Во время заключительной части коронационных торжеств мы с Кноррингом находились впереди императора, Казнаков и Дашков – чуть сзади, когда неожиданно случился совершеннейший конфуз. Тяжелая перевязь ордена Андрея Первозванного в момент вступления на алтарь соскользнула с плеча императора и, наверное, упала бы к его ногам, но Дашков ухитрился подхватить ее и незаметно для окружающих натянуть обратно на плечо государя. Кроме нас четверых, этого никто не заметил, и после коронации мы, соблюдая предельную деликатность, никогда ни с кем этот случай не обсуждали. Может быть, поэтому это происшествие так и осталось совершенно не известным широкой общественности, – Маннергейм улыбнулся.
– Но я пригласил вас на встречу не за тем, чтобы рассказать про эту оплошность государя, – Маннергейм внимательно посмотрел на своих друзей, которые, казалось, затаили дыхание и буквально ловили каждое слово барона.
– Император по-своему оценил наше молчание. Мы, конечно, понимали, что с некоторых пор стали пользоваться особым доверием государя, особенно после вышеупомянутого казуса. И вот в конце 1900 года я неожиданно получил секретное предписание, в котором мне надлежало в новом году, в первый день Рождества Христова, явиться в Федоровский собор на богослужение, чтобы после службы сопровождать государя в его частной поездке. Причем государь желал, чтобы его сопровождали те же четверо офицеров, что и во время коронации.
Появление официанта с подносом заказанных блюд заставило Маннергейма прервать свой рассказ. Он достал очередную сигару и, отрезав кончик специальными ножницами, прикурил от зажигалки гарсона.