В общем-то, если не считать музыкальных стычек, я мирно жил с Ведьмановыми, даже раза два менял в их телевизоре лампы. Эта семья была тем необычна, что в ней отсутствовали мужчины. У тети Веры не было мужа, у Нэлки тоже не оказалось, а Анютка привыкнет к этому безмужью и, глядишь, туда же. Не знаю, в чем там дело, но скорее всего в пианино — шарахались наверно мужики от бряканья. Тут, видно, простой выбор: или муж, или бряканье. А может, и сложнее…
Часов в девять, когда наши уже встали и зуммер позвал меня завтракать, ведьмановские клавиши наконец проснулись. Не разобрав, кто там заупражнялся, я хвать тетрадку — и вниз. Дверь открыла тетя Вера. Бабушкой ее сделала Анютка, а сама по себе тетя Вера была моложе, стройней и, если честно, красивее моей матери, которой еще далеко до бабушки. И одевалась она всегда опрятно, даже когда спускалась в подвал за картошкой или когда выносила мусорное ведро.
— Доброе утро! — сказал я.
— Аскольд? Заходи.
Я вошел. На полу валялись игрушки, где-то смеялась Анютка.
— Знаете, тетя Вера, я сегодня впервые с нетерпением ждал, когда у вас заиграет пианино!
— Очень приятно! — улыбнулась она.
— А я не рано?
— Смотря за чем.
— По делу.
— По делу всегда кстати. В комнату пройдем?
— Нет, я коротко. — Я расправил свернутую в трубку тетрадку, из которой торчали два папиных листка. — Нельзя ли вот это перепечатать? Для класса.
Тетя Вера взяла тетрадку, полистала, разглядывая количество и качество записей, и сказала:
— В принципе можно. К какому дню?
— К завтра бы, потому что завтра мы уже должны раздать анкеты. Это анкетные вопросы. У нас форум горит! — сказал я, торопливостью стараясь подчеркнуть важность дела.
— Нет, Аскольд, к завтра не выйдет, — твердо ответила она, не считаясь с важностью, и еще раз прикинула объем работы. — В лучшем случае ко вторнику.
— Ко вторнику?.. Ну ладно, ко вторнику.
— А сколько экземпляров?
— Тридцать, которые в тетрадке, и шестьдесят, которые на листочках, — боязливо сказал я.
Тетя Вера ужаснулась:
— Что ты, Аскольд! Что ты, милый! Я думала, два-три, а ты — шестьдесят!.. Нет-нет! Да если я буду делать даже по пять закладок, и то, представляешь, сколько мне придется шлепать? Я же с ума сойду! Заставь-ка тебя одно и то же упражнение переписать десять раз!
Я понуро молчал, поняв, что она ведь действительно не автомат…
На шум из гостиной выглянула Нэлка, с кое-как схваченными на затылке волосами.
— Кто это?.. А-а, глушитель! Чего он хочет? — спросила она у матери, точно меня тут не было.
— Да вот перепечатать.
— Не печатай ему! Он вредный, не дает нам заниматься!