Параллель между матерью и ею самой просматривалась очень хорошо. Так хорошо, что теперь Шарлотта начинала понимать, каким образом жизнь Энни начиналась и заканчивалась с Расселом. Ее жизнь проходила как между раем и адом. Шарлотта ни за что на свете не хотела кончить как мать. Она посмотрела на обоих мужчин, каждый по-своему обладал силой разорвать ее сердце на части — если она допустит. И она не могла себе позволить смягчиться по отношению ни к одному из них.
Она не хотела причинять боль Роману, однако он олицетворял все, чего она боялась. И как она могла об этом забыть?
— Знаешь, теперь, когда я об этом думаю, я понимаю, что между вами очень много общего, так много, что даже страшно.
Рассел посмотрел на Романа. Или, если точнее, подумала Шарлотта, он посмотрел на его руку, лежащую на ее плече.
— Не уверен, что это так.
— А я уверена. Сколько ты пробудешь в городе на этот раз? Один день? Выходные? Или, может быть, дольше, потому что у тебя есть несколько месяцев до начала пилотных съемок?
— Шарлотта! — Энни дотронулась до руки дочери, словно предостерегая.
Шарлотта накрыла холодную руку матери своей. Вот уж кому она не хотела причинить боль, так это матери.
— Вот видишь, мама? У него нет ответа. Он уедет, когда ему станет скучно.
Шарлотта бросила взгляд на Романа и отвернулась, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
— А ты? — спросила она, не встречаясь с ним взглядом. — Райна день ото дня выглядит все более здоровой, слава Богу. — Она махнула рукой в том направлении, где Райна сидела на пледе с Эриком Фаллоном, оба смотрели в их сторону. И не только они. На них смотрели Фред Адамс, Мэриан Даймонд, Перл Робинсон, Элдин Уингейт и все остальные. Шарлотта терпеть не могла оказываться в центре внимания.
— Теперь ты тоже в любой момент можешь сняться с места. Я же говорила, у вас много общего.
С этими словами Шарлотта круто развернулась и пошла прочь — пока ей еще удавалось сохранить остатки самообладания. Она уходила прочь от матери, от отца, но прежде всего — от Романа.
Роман смотрел, как Шарлотта уходит. Уходит с поля, уходит от отца, уходит от него. Он чувствовал ее боль как свою, засунув руки в карманы, он застонал от досады. Он не мог допустить, чтобы она убежала одна. Тем более сейчас, когда она так расстроена. Он только что своими глазами увидел, какой урон нанес ее отец своим возвращением.
— Кто-то должен пойти за ней, — сказала Энни. Судя по тому, что она еще крепче вцепилась в руку Рассела, себя она явно не имела в виду.
— Да, кто-то должен пойти, — согласился Рассел. — Но меня она не станет слушать.