— Прошу прощения.
— Я о работе в моем нефтяном порту в Шотландии, — он улыбнулся не то моему тугодумию, не то ввиду этой радостной перспективы. — Вы помните? Очень рад, что вы собираетесь принять мое предложение. И еще вдвое больше рад за вас и Сьюзен. Сами понимаете, за ней всю жизнь увивалась свора охочих до денег бездельников, но я ей всегда повторял, что, когда настанет день и она встретит человека, которому будет наплевать на ее доллары, я не встану на ее пути, пусть даже он окажется бродягой. А вы, вроде, не бродяга.
— Нефтяной порт? Я и Сьюзен? — я заморгал глазами. — Вы что, сэр?
— Как это я не догадался, как это я не догадался, — его радостный смех точнее следовало назвать гоготом. — Узнаю свою дочь. Даже не соизволила вам об этом сказать. Ну, мать ей задаст.
— Когда она вам это сказала? — вежливо осведомился я. Когда я видел ее в последний раз, в четверть третьего ночи, ее отношение ко мне было весьма и весьма далеким от обожания.
— Вчера днем. — То есть прежде, чем предложить работу мне. — Но она еще сама вам скажет, она скажет вам сама, мой мальчик.
— Ничего я ему не скажу. — Не знаю, сколько времени она уже стояла рядом, но факт остается фактом, она была здесь, грозный голос под стать грозному взгляду. — И никогда не скажу. Я просто сошла с ума. Мне стыдно за себя, что могла такое вообразить. Я его слышала, папа. Я была вместе со всеми в лазарете этой ночью и сама слышала, как он объяснял Каррерасу, что наилучший способ остановить «Тикондерогу»…
Долгий пронзительный свисток прервал, к моему облегчению, драматическую историю позорной трусости Картера. Тут же изо всех уголков «Тикондероги» начали появляться вооруженные люди в зеленом, несшие охрану мостика и машинного отделения во время перегрузки, которая теперь успешно завершалась последним контейнером. Двое из парней с автоматами были одеты в голубую форму торгового флота. Это, вероятно были подсаженные Каррерасом на «Тикондерогу» радисты. Я взглянул на часы. Шесть двадцать пять. Каррерас закруглился довольно быстро.
А теперь и сам он перепрыгнул через борт на «Тикондерогу». Он что-то сказал капитану Брейсу. Слов я не расслышал, но видел, как стоявший с угрюмым лицом Брейс мрачно качал головой. Каррерас договаривался насчет гробов. На обратном пути он задержался около меня.
— Как видите, Мигель Каррерас держит свое слово. Пересадка закончена без происшествий, — он посмотрел на часы. — Мне по-прежнему нужен лейтенант.
— Прощайте, Каррерас.
Он кивнул, повернулся и направился к своим людям, уже перетаскивавшим гробы на ют «Тикондероги». Они обращались с ними крайне почтительно, с деликатностью, которая явно говорила о том, что они знакомы с их содержимым. Гробы я сразу даже и не признал. Как великий актер уделяет внимание самым мельчайшим деталям роли, так и Каррерас не удержался от последнего штриха — задрапировал гробы тремя звезднополосатыми флагами. Будучи некоторым образом знаком с Каррерасом, я был совершенно уверен, что эти флаги он таскал с собой с самого начала.