промолчала…
— ИМЯ!
(Маню? Нет. Не выдам. Если, если я ему скажу, отвечу, то…)
— ИМЯ УБЛЮДКА, — медленно, мерно, как скрежет метала.
— Нет, — испуганно закачала головой. — Нет.
Не скажу.
Вдруг приблизился. Уткнулся своим лбом в мой. Глаза в глаза.
Железное, смертельное, незыблемое.
От этих звуков застыло, заныло все внутри; оцепенело от ужаса внизу живота.
— Жозефина. ИМЯ и ГДЕ НАЙТИ.
— Нет.
Вдруг прикрыл веки. Тягучий, глубокий вдох.
Еще мгновение — и в глаза уже уставились очи демона.
Черные. Жестокие.
Мертвые…
Нервно дернулась, испуганно отстранилась.
— ИМЯ.
— Нет, — и снова машинально отвечаю, но мысли, мысли-то упорно кружатся вокруг правильных ответов, которых никогда нельзя называть ВСЛУХ.
… а это, увы, теперь уже и не надо.
Резко сорвался — и вылетел прочь.
* * *
Пытаясь совладать с собой, поднялась я (как только можно быстро), рванула (поплелась) за ним. Спешные (едва волочу ноги) шаги по ступенькам, в коридор —
… и след простыл.
Тупая минута осознания…
… и тихо завыла.
Скользя спиной по холодной каменной стене, неспешно спустилась вниз.
Забилась в угол.
Испуганно, сражаясь с накатами шизофренических чувств отчаяния, никчемности и обреченности, нервически качалась взад-вперед. Попытки успокоиться. Глупые, пустые старания.
Спустя минуты, а, может, и часы (не помню, не знаю) взгляд (бессмысленно блуждающий попеременно с уткнутым в одну точку) нарвался… на затерявшуюся под деревянными настилами пробку.
Бочонок вскрыт.
Бесстыже брошенные два бокала.
… глупое раздолье.
Это была самая длинная ночь…. в моей жизни.
Ночь, когда даже вино не помогло забыть, убить ужасное чувство, что сегодня из-за меня покалечат, или убьют человека.
Да, мне больно; ужасно, разорвано сердце. Не раз кляла, просила ему (для Маню) смерти.
Но теперь, теперь, когда это реально…СОВСЕМ РЕАЛЬНО! и так близко, я не вижу в этом счастья — только отвращение и гадкая боль.
Дикая, больная боль.
* * *
— Ты об этом… ЕЩЕ ПОЖАЛЕЕШЬ! — гневно, с храбростью в душе и на устах, сплюнул кровь Мануэль на пол.
Тихое рычание, жужжание люминесцентных лампочек.
Монотонная, равнодушная (где-то вдалеке) капель.
Жуткий полумрак повсюду.
И тихий, мерный, мертвый шепот Палача.
Короткий шаг навстречу.
Лживая, холодная, пустая улыбка, с привкусом едкого яда.
— Нет. "Еще" в твоей жизни… больше не будет, — (присел на корточки рядом со скрючившимся, замученным, связанным, как прыткое животное, молодым человеком; глаза в глаза). — Отсюда тебя уже… только вынесут. И не факт, что не по частям.
— да ПОШЕЛ ТЫ!
Ехидно захохотал в ответ.
— Нет, дорогой. Пойдешь ТЫ, а вот я — ОСТАНУСЬ. Всегда так было. И теперь будет.