… наверняка, опять… "абонент не доступен"…
И глупо всё это — но я верю…
Это — последнее, что у меня осталось. Последнее, во что я — … могу верить…
— Да? — сухой, усталый голос вдруг сокрушил больную тишину.
(замерло, застыло все внутри меня — звуки забыли выход)
— Да, я слушаю?
(взволновано повторил Дюан)
— Марат…
— Патти, милая, солнышко? Это ты?
— Марат, прошу…
— Что случилось?
— Прошу, — (и снова срыв истерики — слезы потекли с глаз, вырываясь наружу вместе с рыданием). — Прошу, вернись… забери меня, забери меня отсюда. Забери к себе…
Молю…
— Ты где?? — (взволновано вскрикнул)
— …у тебя… под дверью…
— Жди меня внутри. Я сегодня же приеду.
— У меня ключей нет.
— А где они?
— Дома… но я туда — не вернусь. Не хочу…
Не проси…
(и снова отчаянное нытье в трубку)
Марат… ты мне очень нужен… Я так… я так больше не могу…
— Патти, дорогая, милая моя, я еду, еду уже. Выезжаю. Потерпи…. дождись меня. Никуда не уходи.
Хорошо?
— Хорошо…
— Я еду…
…
Не знаю, сколько времени прошло, не знаю, ни откуда он ехал, ни какое расстояние пришлось ради всего этого преодолеть: но минуты сбегали в небытие, терялись в прошлом, перерастая в тяжелые часы…
… Марата всё не было.
Я уснула, уснула прямо под дверью… уткнулась, уперлась спиной в угол, поджала под себя коленки — и уснула…. топя свою боль и отчаяние в беспамятстве…
* * *
Несмелые, робкие движения — подхватил себе на руки (невольно меня будя, прогоняя сон), занес в квартиру, в комнату, в свою спальню. Уложил на кровать.
Проворно стащил обувь, укрыл одеялом.
(и вновь я провалилась в сон — истощение высосало из меня все силы)
Одно лишь помню,
помню, как вдруг кровать дрогнула под его весом, прогнулась…
еще мгновение — и тут же лег рядом,
… нежно, бережно обнял меня, прижал к себе — и покорно замер.
Проснуться в объятиях человека,
… человека, дорогого твоему, испепеленному чувствами, сердцу…
… разве может быть в этой жизни что-то милее, что-то прекрасней, что-то слаще?
Сомневаюсь.
Вот и теперь, открыв глаза, увидев, что лежу у него на груди, согретая, укутанная оковами крепких, заботливых, нежных рук…. едва ли не впала в эйфорическое замешательство.
Никогда, НИКОГДА, сколько мы были вместе с Ферни, сколько бы спали в одной кровати — ничего подобного не было… не происходило…
ни в моральном плане, ни в физическом:
даже после интимной близости — разлетались, расползались в разные стороны (углы) кровати, поворачивались попами друг к другу — и засыпали… в одиночестве.
И наплевать на другого, наплевать, что было прежде…
(мол, не выспаться иначе…)
С Маратом, с Маратом же… всё по-другому.