Похоже, общество Стоцкого, которого не волновали ни окружающие, ни их внешность, ни их поступки, не говоря уже о мелочах, вроде кто как посмотрел и связанных с этим сплетен действовало на меня положительно, так что впредь я ходила на обед только с ним и неделя закончилась совершено спокойно, без нервотрепки. То есть для меня. Был еще большой спектакль, который даже мы со Стоцким посмотрели не без интереса.
Это случилось в пятницу. Соня сдалась и в виде исключения набрала себе нормальной еды, а Настя наоборот, ограничилась супом и салатом, но даже их ела так медленно, что все уже замучались ждать именно ее.
А у меня жутко чесалось все тело выше пояса. Мой любимый серый свитер, который я практически не снимаю (как и любую другую вещь, которая чем-то необъяснимым прикипела к душе), сох после стирки, а этот зеленый, мало того что был очень узкий, так еще и кололся нещадно. Когда в столовую заявилась компания А, которая вообще редко появлялась в столовой, их главарь Руслан Парин целенаправленно потопал к столику, где расположились Бшники. Он навис над Танкалиным, к которому как обычно прижималась Ася, почти налегая сверху и так сверкнул глазами, что она тут же отодвинулась в сторону, видимо, зная, что последует и опасаясь вмешиваться.
— Ты… (не цензура), это точно ты въехал в моего паршивца! Что, до сих пор даже на автомате не научился парковаться? Или это такая неловкая попытка подпортить настроение, а? Мелковато работаешь, Танкалин — втихую напакостить. А слабо на Каперсую ночью сгонять? Кто быстрее, а? (Не цензура) только можешь?
О, зрители были в восхищении — где еще пронаблюдаешь за мирным общением двух возможных будущих дипломатов? Ругался Парин надо признать мастерски (а уж я в этом толк знаю)! Да и выглядел впечатляюще — вытертый джинсовый костюм, длинные распущенные волосы и взгляд человека, терпеливо ждущего малейшего промаха оппонента, чтобы не сдерживаясь, заехать ему в рыло. В общем, зрелище было отличное!
Танкалин, как ни странно, остался довольно спокойным, разве что сильно помрачнел. Надо же, я была уверена, что вывести его из себя легче легко.
— Парин, на стоянке давно установлены камеры и только такой дурак как ты может об этом забыть. Если ты так уверен, что в тебя въехал я, предоставь мне запись и той же ночью мы встретимся на Каперсой, но не раньше. Понял?
Говорил он негромко, но тишина стояла такая, что расслышали все. Ни одного мата не употребил к моему разочарованию — я с трудом переношу людей, которые говорят матом, а раз уж я не переношу Танкалина, то он просто обязан вести себя в соответствии с моими о нем представлениями!