На долину уже опускался вечер, а мы под забором, испещренным арабскими надписями, молча ждали машину, которой связной Хамзат собирался отвезти меня в Махачкалу. Затянувшееся ожидание явно смущало и раздражало Джураллу. Разговор не клеился. Все были утомлены. И прошедшим днем, и самими собой. Любопытство исчезло уже к полудню, теперь исчерпалось и терпение.
Джуралла и его боевики не согласились оставить меня в долине на ночь. Ничего даже не объяснили. Просто отказали и все. Еще в полдень, сам не зная, зачем, я упирался, настаивал на том, чтобы остаться переночевать. А вечером не переставал удивляться, как такое могло прийти мне в голову. Теперь я хотел одного — как можно скорее выбраться из долины. Мечтал остаться в одиночестве. И о сигарете, потому что ради хозя-46 ев воздерживался от курения весь день.
Измученные пыльным пеклом дня, Джарулла, Халид, Саид и Шамиль шепотом переговаривались между собой. Мы все всматривались в сгущающуюся темноту в надежде увидеть огоньки фар, которые положат конец мучениям. Стало совсем темно, я мог спокойно закрыть глаза, не опасаясь, что кто-то это заметит.
Нас поднял на ноги сигнал радиотелефона, зажатого в руке Джураллы, и голос, с трудом пробивающийся сквозь металлические потрескивания. Поспешно бросая слова прощания, они велели мне ждать Хамзата и как можно скорее возвращаться в Махачкалу. Нервно перезарядили автоматы, вскочили в машины и помчались по каменистой дороге.
Не прошло и четверти часа, как появился Хамзат. Он был студентом, родился здесь в долине, и одним из первых присоединился к бородачам. А они позволили ему брить бороду, чтобы таким образом уберечь от ареста в Махачкале, где кроме учебы он занимался еще поддержанием контактов с местным мусульманским подпольем.
— Под Чабанмахи ни с того, ни с сего появились россияне и пытались разоружить наш пост. Но наши взяли их в плен. Четверых солдат и бронетранспортер. Теперь россияне придут за своими, — прошипел вместо приветствия Хамзат. Удлиняя путь, кружил по горным тропам, пока не решился съехать на шоссе в Махачкалу. Высадил меня перед гостиницей. — Если будет война, мы будем драться. Могут нас разбить, но тогда мы просто разлетимся, как раздавленная капля ртути. Будем везде и нигде. Нас нельзя победить. Нас будет все больше, а их дни сочтены.
Я уезжал на следующий день.
Россияне атаковали долину Кадара под конец лета. Окружили деревни, но даже не пытались их штурмовать. Днем над долиной кружили вертолеты, обстреливая дома ракетами. Стреляли, чаще вслепую, пулеметы и танки, расставленные на окружающих долину склонах.