Владлене, которая от своих детей в жизни не видела ни копейки, такая жизнь соседки казалась очень даже прекрасной. К тому же она навела справки в жилконторе, где у нее работала приятельница. И точно знала, что Аюша на квартиру своей «бабушки» не покушается. Девушка была прописана гдето совсем в другом месте. А квартира Петровны была даже не приватизирована.
– Так что, как только помрет бабка, государству квартиркато ее отойдет! Никто ее себе захапать не сумеет.
Так сказали Владлене в жилконторе, после чего соседка окончательно расположилась в пользу Аюши. Девушка делала благое дело не ради квартиры, как поступают многие. Она была добра к сумасшедшей Петровне… Ну как бывает добра родная любящая внучка к своей бабушке, пусть и выжившей из ума.
– А теперь я даже и не знаю, что будет с Петровной… А правду ли вы мне сказали? Точно Аюша убиласьто?
Подруги ответили на этот вопрос – уже то ли в пятый, то ли в десятый раз. Они совершенно упарились повторять одно и то же.
И поэтому Мариша довольнотаки невежливо перебила говорливую соседку:
– Скажите, а не было ли у Аюши молодого человека?
– Кавалера, что ли?
– Его самого.
– Нет. Не было. Вдвоем они с Петровной жили. А уж как теперь Петровна жить будет, я и не знаю…
Все это было понятно. Но подруг интересовало другое.
– А у нас есть другие сведения. Мы слышали, что у Аюши есть родственники.
– Ну, про ее родню я вам все сказала.
– Но, возможно, эти люди возьмут на себя заботу о Петровне?
– С чего бы это?
– А с чего было Аюше заботиться о чужой ей старухе?
Владлена задумалась, а потом кивнула:
– Хорошо бы так все и вышло. Хотя, честно говоря, Петровнато наша – бабка совсем вредная. Никому проходу не давала. Мы на Аюшу молиться готовы были, потому что старуха с ее приездом присмирела. Да Аюша нам потом объяснила, что с головой у старухи беда эта изза плохого питания в детстве случилась. Какаято аномалия сосудов головного мозга образовалась. Врачи Аюше объяснили, а она уж после мне пересказала. В детстве Петровна блокаду пережила. И когда организм у нее только формировался, она все свое здоровье на голодухе и порастеряла. Но ведь какая сила! Другие дети померли, а она выжила. Выросла в детском доме, выучилась на педагога, а потом там же, в этом детском доме, всю свою жизнь и проработала. И не смотрела на то, что инвалидом после войны, блокады и голодовки осталась! Работала как могла. Ну а к старости она совсем плоха сделалась. Да-а-а… Тяжелая у нее жизнь была. И кабы нашлись добрые люди, что о ней позаботиться захотели бы, тогда все по справедливости бы получилось.