Буйно хлынула кровь. А потом запеклась.
Стали тайные травы на грудь ему класть.
Был он молод и крепок. И вот он опять
Из беспамятства выплыл. Но хочется спать...
Возле мачты сидит он в лавровом венке.
Мимо войска галера плывет по реке.
Хоть не ведали воины точно пока,
То ль живого везут, то ль везут мертвяка,
Может, все-таки рано им плакать о нем?
Он у мачты сидит. И молчит о своем.
Безрассудство... А где его грань?
Сложен суд,-
Где отвага и глупость границу несут.
Вспомнил он, как под вечер, устав тяжело,
Войско мерно над черною пропастью шло.
Там персидских послов на окраине дня
Принял он второпях, не слезая с коня.
Взял письмо, а дары завязали в узлы.
- Не спешите на битву,- просили послы.-
Замиритесь с великим персидским царем.
- Нет,- сказал Александр,- мы скорее умрем.
- Вы погибнете,- грустно сказали послы,-
Нас без счета, а ваши фаланги малы.-
Он ответил:
- Неверно ведете вы счет.
Каждый воин мой стоит иных пятисот.-
К утомленным рядам повернул он коня.
- Кто хотел бы из вас умереть за меня? -
Сразу двинулись все.
- Нет,- отвел он свой взгляд,-
Только трое нужны. Остальные - назад.-
Трое юношей, сильных и звонких, как меч,
Появились в размашистой резкости плеч.
Он, любуясь прекрасною статью такой,
Указал им на черную пропасть рукой.
И мальчишки, с улыбкой пройдя перед ним,
Молча прыгнули в пропасть один за другим.
Он спросил:
- Значит, наши фаланги малы?-
Тихо, с ужасом скрылись в закате послы.
Безрассудство, а где его грань?
Сложен суд,
Где бесстрашье с бессмертьем границу несут.
Не безумно ль водить по бумаге пустой,
Если жили на свете Шекспир и Толстой?
А зачем же душа? Чтобы зябко беречь
От снегов и костров, от безжалостных встреч?
Если вера с тобой и свеченье ума,
То за ними удача приходит сама.
...Царь у мачты. А с берега смотрят войска:
- Мертвый? Нет, погляди, шевельнулась рука...-
Старый воин качает седой головой:
- Больно ты безрассуден, наш царь молодой.-
Александр, улыбнувшись, ответил ему:
- Прыгать в крепость, ты прав, было мне ни к чему.