Девочка скользнула в кабинет и закрыла за собой дверь. Витиеватая лампа на рабочем столе, почуяв её присутствие, тут же начала разгораться, и в скором времени в кабинете стало светло, как днём. Чармейн подошла к столу, приподняла «Das Zauberbuch» и достала из-под неё пачку писем. Девочка хотела убедиться: если Питер сказал правду, то здесь должно лежать его письмо к двоюродному дедушке Уильяму. В прошлый раз Чармейн бегло просматривала письма, и не запомнила, попадалось ли среди них некое от Питера Региса. Если же такого письма попросту не существовало, значит, она имеет дело с самозванцем, возможно даже, замаскированным лаббоком. Поэтому ей жизненно важно было знать правду.
Ах, вот оно, почти в самом конце. Чармейн одела очки и принялась читать:
«Многоуважаемый волшебник Норланд,
ввиду того, что вы согласились взять меня в ученики, могу ли я спросить позволения переехать к вам на следующей неделе, не дожидаясь осени? Моя матушка отправляется Ингарию и желает устроить моё пребывание до своего отъезда. Я собираюсь приехать к вам тринадцатого числа сего месяца. Если вас затруднит моё раннее прибытие, прошу, напишите мне.
Надеюсь, что не сильно обеспокоил вас,
преданный вам Питер Регис.»
«Не солгал. Ну хоть с ним всё в порядке,» — подумала Чармейн с облегчением и в то же время с раздражением. Когда она просматривала пачку в первый раз, её взгляд, наверно, выцепил из письма слова «ученик» в начале и «надеюсь» в конце, и поэтому она не придала сообщению особого значения — все они, как две капли воды, походили одно на другое. Похоже, двоюродный дедушка Уильям тоже не предал письму Питера никакого значения или же настолько плохо себя чувствовал, что не смог ответить. Как бы то ни было, Питер — ученик волшебника, и Чармейн теперь придётся жить с ним под одной крышей. Что за вредный тип! «Ну, по крайней мере, он не лжец и не злодей,» — попыталась утешиться девочка.
Её мысли прервал встревоженный голос Питера, раздававшийся неподалёку. Чармейн быстро спрятала письма обратно под книгу, сняла очки и выскочила в коридор.
Из ванной клубами валил пар, а в воздухе парило несколько мыльных пузырей. За завесой пара вертелось нечто бело гигантских размеров, и едва оно заметило Чармейн, как тут же бросилось в её строну.
— Что ты сде… — только и успела воскликнуть девочка, прежде чем нечто большое и белое облизнуло её своим огромным языком, а потом взревело. Чармейн отшатнулась и вжалась в стену: ощущения были такие, как если бы её только что лизнуло мокрое полотенце, а потом рядом протрубил ошалевший слон. Гигантское существо смотрело на девочку жалостливыми глазами.