Иные женщины невероятно смело и подробно обсуждают друг с дружкой свою сексуальную жизнь. Такими же смелыми и подробными становятся «неочищенные» дневники Анаис. Ноэль Райли Фич поражается раскованности языка своей героини. Анаис пишет, что хорошо, если бы у Хьюго был не такой толстый член, если бы его движения не были такими неумелыми и грубыми. Стараясь работать мягкими красками, она описывает медленные движения Генри, не только вперед и назад, но и в стороны, по кругу, и непривычный опыт занятия любовью стоя. Генри опытный любовник, а с Хьюго она никак не может испытать предвкушение счастья, не чувствует никакого возбуждения. Он сырой, необученный, полная противоположность Генри. И вот, чтобы расширить кругозор своего супруга и, может быть, побудить его к измене (этим она думает избыть чувство своей вины), Анаис решается на смелый поступок. Хьюго должен увидеть, какое разнообразие поз и жестов скрывается за профессиональным термином «lovemaking»[27].
Дневниковые записи за февраль заканчиваются описанием визита Генри и Анаис (по его предложению) в бордель на улице Блондель, 32, где две проститутки устраивают впечатляющее представление в отдельном кабинете. В фильме Кауфмана «Генри и Джун» эта сцена воспроизведена с другим составом зрителей: Хьюго, а не Генри, наблюдает за упражнениями двух обитательниц борделя, он сидит рядом с Анаис. Так было и на самом деле, так рассказано об этом в «неочищенном» дневнике, страницы из которого стали страницами повести «Генри и Джун». Анаис надеялась, что таким путем она помогает Хьюго расковаться, она объясняет ему, помня уроки Генри в орально-генитальном сексе (большим педагогом по этой части был Генри Миллер!), что им демонстрируют способ 69 (то, что у нас в России без затей именовали «валетом»), хотя и старается притвориться, что сама впервые сталкивается с этим. Но через несколько дней она видит во сне себя и Джун в одной постели, видит, как она раздвигает ноги подруги и припадает губами к ее лону. Разумеется, на следующий день за океан отправляется письмо с рассказом об этом сне, о любви к Джун, и вдобавок Анаис посылает в Нью-Йорк книгу Лоуренса и ту свою накидку, которая так нравилась Джун. Ответа не последовало.
Но что Джун! Генри наполняет собой всю жизнь Анаис. На стене ее рабочей комнаты рядом с фотографиями Лоуренса и Джона Эрскина висят теперь акварели Миллера. Расставшись вечером, они на следующий день встречаются снова и уже могут обменяться письмами о том, как прошло «время в разлуке». Но не только об этом. Их письма и разговоры — обмен мыслями и наблюдениями двух талантливых людей о литературе, об искусстве, они цитируют важных для них писателей, они говорят о своей работе и спорят о ней, словом, они обогащают друг друга интеллектуально и физически. Взаимные объяснения в любви наполняют их письма и ее дневники.