Макс заскрежетал зубами, делая вид, что хочет кинуться за ним. Кроунинг выскочил за дверь. Было слышно, как он торопливо затопал вверх по лестнице. Мы с Максом переглянулись, и я пожал плечами.
— Все-таки надо было вышибить ему мозги, — произнес Макс.
— Что должны делать мы? — спросил Фитц.
— Продолжайте начатое, — ответил я. — Объединяйте всех, кого можете, и поддерживайте дух ваших людей.
— Это трудно. Некоторые уже начали скисать, — ответил Джимми. — У тех, кто стоит в пикетах, нет денег даже на кофе. Но я думаю, что еще некоторое время мне удастся удерживать их на местах.
Я достал из кармана пачку денег и сунул Джимми четыре пятисотенные купюры.
— На кофе твоим людям. Если будут нужны еще, скажешь мне.
Он недоверчиво посмотрел на деньги.
— Ого! Это большая сумма. Спасибо. Тут паре-другой парней требуются небольшие займы по несколько долларов. Ничего, если я дам им из этих денег?
— Когда они успели попасть в такую дыру? — спросил я. — Ведь они не работают всего пару дней.
— Они всегда в такой дыре. Их зарплата ниже прожиточного минимума, — ответил Джим. Я дал ему еще тысячу.
— Раздели между всеми. Там, откуда деньги приходят, их вполне достаточно.
Мне было наплевать, сколько я ему дал. В подобных командировках, как, впрочем, и при выполнении других заданий Общества, мы в два раза завышали все свои расходы и после получения компенсации делили доходы между собой. Мы с Фитцем обменялись адресами и телефонами, по которым могли связаться друг с другом, и они с Джимом ушли, чтобы проверить, что делается на местах. Ко мне подошел Горилла Вилли.
— Я знаю, кто ты такой, — сказал он.
— Я это понял по тому, как ты владеешь ножом.
— Да ну? — удивился я.
— Ты тот парень, которого называют Башка с Пером с Деланси-стрит.
— Нет, ты ошибся, дружок, — ответил я. — Меня называют Грозой для Задниц с Малбери-стрит. — С неприязнью посмотрев на него, я добавил: — Ну, выкладывай, что там у тебя еще на уме?
— Ниче особенного. Я только хотел сказать, что я — не как Везунчик. Я уважаю людей из Общества.
— Так ты дольше проживешь на этом свете. Да и он тоже. — Я кивнул на неподвижное тело на полу. — Не мог бы ты поделиться с ним своим здравомыслием? Научить его немного уважать людей, чтобы ему не так часто доставалось?
— Не-е, его нельзя ничему научить. Он еще хуже Бешеного Майка. И потом, он колется.
Я пожал плечами:
— Это его личное дело.
Глупо ухмыльнувшись, Вилли сказал:
— Змееныш — он никогда не прощает.
— И что дальше? — спросил я. — Я хочу договориться с вами за него и за себя.
— Мы не договариваемся с пустым местом, — оборвал его Макс.