- Да, но в штатах, где есть смертная казнь, надо быть осторожным, заметил Дункан.
- Неотбытый срок можно добавить к стоимости недвижимости, - развивала мысль Джанис. - Общая стоимость увеличивается, растет подоходный налог, государству будет даже выгодно увеличение мелкого воровства.
- Да, за карманное воровство и хулиганство государство будет получать, пожалуй, больше, чем все сегодняшние налоги.
Джанис пришла в такой восторг от их выдумки, что пролила вино. Может быть, она захмелела? И где ее камбала? Она не помнила, когда прикончила свою рыбу.
- Еще хлеба, пожалуйста, - сказала она, не вполне справляясь с собственным языком.
- У тебя хороший аппетит, - заметил Дункан. - Ты ешь больше, чем эти "постоянно худеющие" женщины.
- Худеть? Ни в коем случае! Если бы ты видел меня, то понял, что диета нужна мне как... рыбе сигарета. Никакой диеты!
- Значит, ты стройная?
- Не стройная, а тощая. Меня трудно ущипнуть за зад. Мой зад не может прищемить даже треснутый стульчак. Я стройна, как велосипед.
- Не верю. Молодые женщины всегда считают себя стройными или худыми, но не тощими. Он дотронулся до своих часов и спросил:
- Что возьмем на десерт?
- Пожалуй, кофе.
Дункан заказал себе кофе по-турецки, Джанис решила составить ему компанию.
Официант разлил кофе в крохотные чашечки. Думая, что Дункан спешит, она сделала большой глоток и вскрикнула:
- О, черт!
- Ты в порядке? - спросил он.
- Ничего себе порядочек! Обожгла губы и небо. Почему ты не предупредил меня?
- Извини, - сказал он, снова дотрагиваясь до часов.
- Что, надо уходить?
- Да, сейчас за мной придет такси. Если хочешь, я отменю вызов, поедем позже.
- Нет, пора домой. Завтра с утра на службу, у меня начальник людоед. За опоздание может уволить.
- Значит, он такой свирепый?
- Да, но и сообразительный. В такси они молчали. От прикосновения ее бедра Дункану стало тепло.
Проводив ее до самой двери, он сказал:
- А я не верю.
- Чему не веришь?
- Не верю, что ты тощая.
- Но ты же не можешь меня видеть.
- Правильно, не вижу. И не знаю, как выглядит мой личный помощник.
- Блондинка, тощая, рост пять футов и пять дюймов.
- Понятно. Серо-буро-малиновые глаза, перламутровые зубы и тому подобное. Прости, Джанис, я родился слепым. Можешь описывать себя сколько угодно, но я многого все равно не пойму.
- Тогда как же ты...
- Можно, я дотронусь до тебя? До лица?
- Ну конечно же! - сказала она, уговаривая себя не краснеть.
Он дотронулся до нее так осторожно, что ей показалось, что она чувствует рисунок на кончиках его пальцев.