— Как насчет отличительных черт? — поинтересовался док. — Шрамы, родинки, веснушки?
— Ничего такого я не заметила. Макияж, — внезапно добавила Рис. — Накрашена она была здорово. Красная помада. Точно! Очень яркая, а еще… может, это она от гнева так покраснела, но мне показалось, что она переборщила с румянами. В ней было столько яркости, броскости — не вполне естественной, я бы сказала. Переизбыток косметики. Беда лишь в том, что она была слишком далеко — даже с учетом бинокля.
— Ничего страшного. Сколько ей, по-вашему, было лет?
— Ох… полагаю, хорошо за тридцать. Плюс-минус десять лет, — добавила Рис, закрыв руками глаза. — Вот черт.
— Ну-ка, взгляните. Похоже на нее?
Рис наклонилась вперед, вглядываясь в рисунок.
Доктор оказался куда способнее, чем она предполагала. На рисунке была не та женщина, которую она видела у реки, однако определенный потенциал в ней все же просматривался.
— Так. Хорошо, — пробормотала она с заметным облегчением. — Мне кажется, подбородок у нее был более заостренным. Совсем чуть-чуть. И глаза… Не такие круглые, более вытянутые. Кажется, так.
Взяв чашку с чаем, она сделала пару глотков.
— Цвет глаз я точно не помню. По-моему, они были темными. Рот был не таким широким. А брови — бог ты мой, надеюсь, я не сочиняю, — брови были тоньше. Совсем как две ниточки. Такое чувство, будто она выщипала их до невозможности. Когда он ударил ее о землю, кепка слетела у нее с головы. Не помню, говорила я об этом раньше? Кепка слетела, открыв лоб. Лоб у нее был широкий…
— Ну-ка, сделай вдох, — перебил ее Броуди.
— Что?
— Вдохни поглубже.
— Хорошо, — только сейчас она поняла, как сильно стучит у нее сердце. Руки дрожали — еще немного, и она расплескала бы свой чай. — Ногти у нее были накрашены. Кажется, в красный цвет. Я так и вижу, как они вонзаются в землю — все то время, что он душил ее.
— Может, ей удалось его оцарапать? — спросил Броуди.
— Нет, не думаю. Коленями он прижимал ее руки к земле, так что у нее не было ни малейшего шанса дотянуться до него.
— Как вам это?
Рис внимательно изучала набросок. Отсутствовали очень важные детали — из тех, что просто невозможно было описать словами. Гнев, ярость, страх. Тем не менее это уже больше походило на оригинал.
— Да, теперь хорошо. Я уже могу разглядеть ее в вашем наброске. Собственно говоря, только это и имеет значение, не так ли?
— Пожалуй что да. Попробуем немного улучшить нашу работу. Скушайте одно из этих печений, Рис, пока Броуди не заглотнул их все. Это Дик испек. Он мастер на такие штучки.
Рис послушно взяла печенье, а доктор тем временем засыпал ее новыми вопросами. Наблюдая за тем, как он трудится над портретом женщины, она выпила еще чашку чая. Вот брови становятся тоньше, меняется рот…