Рис ловко выложила из кастрюльки гребешки.
— Как-то ночью она пришла ко мне в комнату, потому что услышала странный шум. Оказалось, что я заколачиваю окно гвоздями. Причем сама я не помнила, как брала гвозди и молоток. Очнулась я от того, что она держала меня за руки и плакала.
— На мой взгляд, это своего рода защитные меры. Ты была напугана, вот и вела себя так странно.
— Одним испугом все не объяснишь. Потом были и другие случаи. Меня долго мучили ночные кошмары. Я слышала крики, выстрелы. Мне казалось, что кто-то ломится в двери. Во время одного из таких кошмаров я вылезла из окна. Соседка нашла меня на улице. Я стояла на тротуаре в одной ночной рубашке. И я не имела ни малейшего представления о том, где я и как туда попала.
Она подвинула Броуди тарелку с гребешками.
— Тогда-то я и решила лечь в больницу. А сейчас у меня, должно быть, рецидив.
— Ну да. И происходит это всякий раз, когда ты остаешься одна. Ты работаешь у Джоани пять-шесть дней в неделю, и смена длится восемь часов. Ты проводишь много времени со мной и с Линдой-Гейл. Однако странности с тобой начинают происходить лишь тогда, когда ты оказываешься в полном одиночестве. «Газовый свет».
— А ты, стало быть, Джозеф Коттен?
— Обожаю женщин, которые любят старые фильмы, — он слегка коснулся ее руки. — Есть и другие истории. «Окно во двор», например.
— Джимми Стюарт видит убийство, которое происходит в доме напротив, — Рис в задумчивости присела за стол. — Никто больше этого не видел, и никто ему не верит. Даже Грейс Келли. Даже его приятель полицейский. Постой-ка, как же звали того артиста…
— Уэндел Кори.
— Точно. Никто не верит, что Реймонд Берр убил свою жену.
— Нет никаких свидетельств, которые подтвердили бы это заявление. Ни тела, ни следов борьбы, ни крови. Не говоря уже о том, что сам Джимми повел себя несколько странно.
— Так ты считаешь, что мой случай напоминает «Газовый свет» и «Окно во двор», вместе взятые?
— Не пропусти парня, который будет выглядеть как Перри Мейсон и говорить с французским акцентом.
— Благодаря тебе я чувствую себя намного лучше. Еще пару часов назад… — она замолчала, пытаясь справиться с волнением, — я лежала, скорчившись, на полу и хныкала. Я не могла думать, не могла действовать. Я снова оказалась на самом дне.
— Да нет, всего лишь соскользнула на несколько ступенек вниз. И сразу же поднялась. Это и есть настоящее мужество.
— Не знаю, что мне делать, — она уронила руки на стол.
— Прямо сейчас — есть гребешки. Не знаю, как это у тебя получается? Не гребешки, а объедение.
— Ладно, — она откусила маленький кусочек, прожевала. И правда, объедение. — Я набрала еще три фунта.