- Кого это ты ловишь, Данаил?
- Ловлю соек, - отвечает.
- Не видать их что-то...
- Моя сойка под землей летает, вот ведь какое диво, - отвечает Данаил. - Крота я ловлю.
- Какого еще крота, Данаил?
- Того самого, что мне весь огород испоганил, а я его еще и не видел ни разу!
- Как же ты можешь ловить того, кого не видишь?
- Хотите верьте, хотите нет, но, может быть, это не я его, а он меня ловит.
Дивились этому люди, дивились и птицы. Они взлетали с земли, рассаживались вокруг по верхушкам деревьев, смотрели издалека. Расправляли крылья, вертели головами. А Данаил Кордановский все бегал по грядкам с мотыгой. Все пытался застать крота врасплох. Он то и дело вонзал мотыгу в землю, переворачивал пласт за пластом, но все понапрасну. Он никак не мог понять, почему удары его мотыги звучат так глухо, так безнадежно. Устав, Данаил опускался на землю, можно сказать, припадал к земле всем телом. Но и тут мысли его вились вокруг крота. Интересно, думал Данаил, а крот тоже устал? Данаил просто с ума сходил, так ему хотелось увидеть, что и тот выбился из сил.
И все же Данаил Кордановский не сдавался, не отступал. Разве можно допустить, чтобы крот остался безнаказанным? Данаил устраивал облавы, придумывал западни. Он делал это каждый год, но все без толку. Строил преграды, рыл глубокие ямы. Засыпал в кротовые ходы древесный уголь, лил вонючую отраву. Крота ничто не брало. Смрад выветривался, и крот вновь начинал шевелиться то там, то сям. Вернее, шевелилась земля, приподнимаемая кротом. И никакие ядовитые испарения не могли одурманить крота, заставить его кашлять или плакать. Наконец Данаил испробовал огонь. Он пропитывал тряпки керосином и поджигал. И горящими запихивал их в кротовые норы. Он надеялся, что уж дым-то выкурит крота. Но глаза Данаила полыхали сильнее, чем тлеющая ветошь, торчащая из земли. Данаил нагибался, почти ложился на землю. Он набирал в грудь побольше воздуха и, затаив дыхание, ждал. Подождет с надутыми щеками, а потом выдохнет через рот. Подует на землю, как от сглаза, от порчи. А потом вдруг задышит часто и неглубоко - так он прислушивался, не шевелится ли земля, слышал, как копошатся муравьи и дождевые черви. Но никак не мог услышать, где роется этот мерзавец крот.
Однажды у Данаила возникла мысль утопить крота. И он залил водой весь огород. Развернул придорожный ручей - не для полива огорода, а чтобы его затопить. И целый день удерживал воду на грядках. Делал запруды, чтобы не ушло ни капли. Вода заливалась в кротовые дыры, и он тут же их затыкал. Сначала заполнял водой, а потом закупоривал. Заталкивал в них дерн и сушняк, утаптывал сверху. Вокруг пузырилась мутная вода, а он все месил грязь, и она чавкала у него под ногами. Он залил огород так, что вода покрыла помидоры и перец. Данаил надеялся, что крот утонет или, по крайней мере, вода хоть на время выгонит его с огорода. Но навредил он лишь самому себе. Потому что после этого не мог даже войти в огород. Ноги вязли, стебли перца и помидоров, вымазанные в грязи, повалились, зелень помялась и слиплась. Нужно было время, чтобы растения поднялись и хоть немного окрепли. С какой тоской Данаил смотрел на разоренные грядки, превращенные им в болото!