Хуже всего было Марату.
Едва успев выздороветь, он снова ушел в подполье. В ближайших номерах «Друга народа» он беспощадно разоблачал виновников кровопролития 17 июля. Но потом шпионы Лафайета выследили его типографию. Она была разгромлена, а издательница Марата, славная госпожа Коломб, весьма энергичная и преданная делу патриотка, была арестована и брошена в тюрьму.
Журналисту снова пришлось менять убежища и прятать свои печатные станки Он писал, что его газету разносят венсенские и сен-мандские молочницы, его же самого преследователи «отыщут только мертвым».
Бесстрашный Марат продолжал бить в набатный колокол среди всеобщего уныния.
* * *
Я пересматриваю номера его газеты этой поры.
Их не так много.
Между 20 июля и 7 августа их нет вообще: Марат не мог найти типографию, которая согласилась бы печатать его газету.
Но в каждой строке каждого номера — напоминание, призыв, ярость борца, не желающего склонить голову.
«…Кровь стариков, женщин и детей, убитых вокруг алтаря Отечества, еще дымится, она призывает к отмщению, а подлые законодатели осыпают похвалами и голосуют благодарность жестоким палачам, трусливым убийцам…»
«…Что касается Друга народа, вы знаете: он всегда рассматривал ваши декреты, противоречащие Декларации прав, как годные лишь для подтирки. О, если б он мог поднять две тысячи энергичных людей!.. Праведное небо! Если бы он мог вдохнуть в души своих сограждан пламя, которое его пожирает! Тираны мира задрожали бы от народной мести!..»
«…Поскольку наше единственное спасение в гражданской войне, необходимо, чтобы она вспыхнула как можно скорее!..»
Это поразительно!
Тем более что условия жизни Друга народа становились все тяжелее.
Именно в это время неожиданно умер его честный приверженец, державший кафе на улице Капнет, штаб-квартира Марата, где проходили его встречи со многими нужными людьми, прекратила существование. Он уходил все глубже в подполье, теряя связь с внешним миром, замыкаясь в четырех стенах, проводя в полном одиночестве дни и недели.
* * *
В августе — сентябре я видел его всего два раза.
Первая встреча произошла в темной комнатушке, на задворках полупокинутого дома, в глубине квартала Марэ. Я принес журналисту последнюю сумму, которую удалось выкроить из остатков моих сбережении.
Он долго отказывался:
— Тоже богач нашелся… Вероятно, сам все туже затягиваешь пояс?
— Дорогой учитель, у меня есть все необходимое!..
— Ну, ну. Раньше ты врал родителям, теперь будешь врать мне? Ни к чему это. И разве спасут меня твои крохи?
— Спасти не спасут, но помогут, пока вы выкрутитесь из этого положения.