Рейс повернул голову и нахмурился:
— Почему ты такая молчаливая, солнышко?
— Я… Так, задумалась.
— Кит, — начал он, — мне нужно…
— Тебе нужно поесть, а потом уже решать, что ты будешь делать дальше.
Повернувшись, она пошла на кухню, не сомневаясь, что он остановит ее, начнет убеждать, что должен уйти, но этого не произошло, Рейс просто шел за ней, и, обернувшись, она заметила, как задумчив он стал.
Пока Кит готовила завтрак, Рейс расставил на столе тарелки и приборы, потом поджарил тосты и намазал их маслом. Единственный раз он прервал молчание, чтобы узнать, не хочет ли Кит кофе, и, получив отрицательный ответ, кивнул и налил ей стакан молока.
Не отрываясь, она смотрела, как Рейс в один присест истребил свою порцию дымящегося омлета с грибами. Покончив с ним и перейдя к кофе, он застенчиво заметил:
— Кажется, я проголодался несколько больше, чем предполагал.
— Добавки хочешь? Там еще осталось. — Мужчина отрицательно замотал головой.
— Я и так уничтожил практически все твои продукты.
— Хорошо, что мои, а не чьи-то.
Рейс непонимающе поглядел на нее.
— Хорошо, что это не запасы тех, кто сразу бы побежал доносить об их пропаже.
— Я по-прежнему не могу взять в толк, почему ты этого не сделала.
Кит на секунду замерла, затем медленно проговорила:
— Мой отец не брался судить человека, не будучи уверенным, что знает о нем все.
— Некоторые сочли бы, что ты и без того знаешь более чем достаточно.
— Большинство так бы и решило, я думаю.
— А твой отец — нет?
— Он мог быть жестким и неумолимым, но только в том случае, если считал человека неисправимым. Требовались почти неимоверные усилия, чтобы уломать его и заставить на ком-то поставить крест.
— Как-то необычно все это слышать. — Рейс обвел взглядом комнату. — И здесь, выходит, ты с ним и жила.
— Нет. Он очень хотел этого, когда несколько лет назад вышел на пенсию, но я была слишком занята своей личной жизнью, и все время откладывала переезд. — Голос у нее дрогнул. — Пока не стало поздно.
— «Растратчик времени…» — тихо продекламировал Рейс.
— «…людское промедленье», — закончила она, узнав цитату, и прикусила губу.
— Прости, Кит.
— Это было так несправедливо.
— Да, это ужасно.
Она выпрямилась, словно стряхивая с себя груз горестных воспоминаний, ковырнула омлет и отложила вилку. Рейс поднялся.
— Что ты собираешься делать?
— Принести еще кофе, — Кит улыбнулась.
— Я имею в виду не данную минуту, а вообще.
Рейс налил кофе в чашку и повернулся к девушке. Его лицо было печальным.
— Кто это сказал, что мудрость не в знании того, что нужно делать вообще, а в знании своего ближайшего шага?