— А когда он болеет, он становится просто психованный, кусает направо и налево.
Рейс чуть не фыркнул от смеха, услышав, как Лен бросился по дорожке из гравия назад. И, словно заглаживая столь явно проявленную трусливость, золотой мальчик бодро заявил издалека:
— А как насчет ближайших выходных, малышка? Я тебя отвезу в самый шикарный клуб на всем южном побережье — маленький ужин, изысканное вино, лунная дорожка на водной глади, и кроме нас — никого. И все это — для тебя. Ну, что скажешь?
Не удержавшись, Рейс на мгновение выглянул из машины и увидел Кит, разговаривавшую с Леном. Они так чудесно смотрелись рядом, стоя около роскошного белого автомобиля. Поистине это была та судьба, которой она заслуживала. А твоя участь, Рейс Баркли — всю жизнь накрываться собачьей подстилкой, сказал он себе с ожесточением, снова прячась под одеяло.
Лен Портер. Высокий красавец-блондин с надменной улыбкой на лице, дипломом юриста в кармане и целым миром возле своих ног. А его алчный взгляд, устремленный на Кит, от которого Рейса чуть не стошнило, не давал ему покоя.
Шорох шин по гравию возвестил об окончании мучительного заточения молодого человека. Послышались легкие шаги — это Кит возвращалась к машине, а затем ее глухой от волнения голос произнес:
— Рейс, он уехал.
Отбросив покрывало, тот медленно сел. Потом попробовал заговорить, но остановил себя, сообразив, что единственный вопрос, который его сейчас волнует: о чем они договорились с Леном. В гробовом молчании он вылез из джипа и вслед за Кит прошел в дом.
Кит почувствовала, что тишина — единственная вещь, в которой он сейчас нуждается, и оставила его в покое. Рейс походил по большой комнате, пошевелил угли в камине, подбросил дров, затем снова начал мерить шагами помещение. Гус, казалось, тоже не мог найти себе места, ходил из угла в угол, принюхивался, словно не узнавал дома. Иногда человек и собака сталкивались, и тогда одному из них приходилось уступать дорогу. Кит ретировалась на кухню и вскоре вернулась, держа в руках две чашечки дымящегося шоколада.
— Рейс, пожалуйста, сядь. У тебя такой измученный вид.
Он почувствовал, как волна усталости затопила его, и, взяв чашку с шоколадом, опустился рядом с ней на диван.
— Рейс, в чем дело?
Кит поставила чашку на стол, и в глазах у нее застыл страх.
— Ни в чем, — процедил он сквозь зубы.
— Но у тебя такой вид…
— Не надо, Кит! Хватит переживать за меня. Пора для разнообразия побеспокоиться и о себе.
— Я и забочусь, — отозвалась она. — О себе. И о тебе. О нас…
Боже, что бы он ни сделал, чтобы хотя бы наполовину заслужить это «нас», чтобы Кит принадлежала ему, он ей… Но этому не бывать, сказал он себе твердо, это не для тебя.