— Вайу и сталь!!!
Передний ряд ополчения сдвинул щиты и выставил копья, второй и третий — тоже. Остальные готовили луки для навесной стрельбы. Синкэ хорошо усвоил уроки схваток с данванами и сейчас копировал их строй для ополчения.
Отряд кэйвинга плотно сомкнулся в клин, тоже сдвинул щиты ближе и опустил пики к земле. Вадим оказался слева от Синкэ, за ним — Ротбирт. Вспомнилось, как перед отъездом из лагеря Эрна подала чашу с водой и сказала спокойно: «Я буду ждать.» Это значило — и здесь — и там. Вадим прогнал от себя эти мысли, они были лишними сейчас.
— Охота мне снилась сегодня, — сказал Ротбирт. Вадим спросил, не поворачиваясь:
— На кого охотился?
— Не помню. Через поле скакали. Я, ты... и знаешь, Йохалла. С собаками.
— Йохалла? Ты что, ту сторону видел, что ли? — усмехнулся Вадим.
— Не знаю... Но скачка добрая была.
— И сегодня наяву будет не хуже, — Вадим сбил кончиком пики головку цветка. — Да и на охоту нынче мы не пожалуемся.
Мальчишки замолчали. Они хорошо видели берег — тот берег, на котором летом погиб зинд Йохаллы, погибли их побратимы по дружине... И недалеко были броды, на которых молодой вождь данвэ в поединке убил пати Гэста.
— Закончим здесь — возьмём за глотку данвэ, на звезде они там живут или где... — пробормотал Вадим. Ротбирт усмехнулся:
— А я не против. И рад, что ты в этой мысли укрепился.
Атака разворачивалась совершенно как ожидалось. Напоровшись на засеки, хангары закружились, осыпаемые градом стрел, топча убитых и раненых. Потом хвостатый бунчук метнулся в сторону, и сотни латников понеслись за ним в брешь между рекой и позициями ополчения, намереваясь их обойти.
— Да помогут нам боги, — процедил Синкэ, крепя поводья на луке седла и перехватывая меч. — Вайу и сталь! Вперёд, братья!
Пики разом поднялись — словно проросло жуткой травой стальное поле. Анласский клин, набирая размах, пошёл по траве — шагом... рысью... а потом — сорвался в галоп. Местность была ровной, но анласская конница не ломала строй и среди холмов и ложбин. Щит к щиту, пики — ежом... Синкэ нёсся впереди, пики скакавших по бокам пати защищали кэйвинга. После боевого клича анласы скакали молча, лишь гудела и ухала земля под слаженными ударами копыт, да храпели, разъяряясь, кони под своми стальными масками.
Хангарские латники не сразу поняли, что происходит. Они уже подставили под удар «борт» своей массы, сразу развернуться им было просто невозможно. Стрелять навстречу анласам они просто не успели.
В атаке Вадим испытывал одно чувство — дикий, бешеный восторг, выжигавший в нём на эти мгновения даже те остатки «земного» мальчишки, которые жили в нём в остальное время. Желание бить, колоть, топтать, жажда крови и сумасшедшее упоение предстоящей битвой — вот всё, чем он жил в такие моменты. То же ощущали и остальные воины, даже ещё более остро, наверное. Беспомощно и глупо, в тщетной попытке уйти из-под удара, мечутся вражеские воины. Они ещё не понимают, что не спастись, потому что поле битвы отдано нам нашими богами, которые — сами суть битва!!!