Рено расправил плечи. Прекрасно сшитый сюртук казался ему тесным, а новый, очень красиво смотревшийся парик будто прилип к его голове. Живя в плену у индейцев, он круглый год ходил с неприкрытой головой. И только когда зимы были очень холодными, он набрасывал на голову и плечи одеяло. Длинные густые волосы он заплетал в косичку. Наряд его был простым и свободным: рубашка, набедренная повязка, кожаные штаны и мокасины. Все из мягкой кожи. Ничто не стесняло его движений. Теперь же на нем был парик, от которого чесалась и зудела голова. Сюртук стеснял его движения, а бальные туфли жали ноги. Непонятно, зачем цивилизованные люди придумали такую одежду?
— А я думал, что вы уже уехали, на свой чертов бал, — вдруг раздался за спиной Рено мужской голос.
Он обернулся как ужаленный и мгновенно выхватил нож. Перед ним стоял Сент-Обен, который от испуга попятился назад.
— Поосторожней с ножом! — крикнул Сент-Обен. — Играйте, но не заигрывайтесь.
— Нож для меня не игрушка, — отрезал Рено. Кровь стучала в его висках. Он аккуратно спрятал нож под одежду в специально сшитый чехол и опять взглянул на лестницу. Мисс Корнинг задерживалась. — Я жду вашу племянницу.
— Что значит ждете? — Сент-Обен нахмурился и помрачнел.
— Да будет вам известно, — отчеканил Рено, — я собираюсь сопровождать мисс Корнинг на бал, который устраивает моя тетя.
— Что за чепуха! — вскричал ее дядя. — Она поедет на бал только со мной, и ни с кем другим.
Рено вопросительно поднял брови:
— Я не был уверен, что вы будете на балу.
Сент-Обену было послано приглашение еще на прошлой неделе, но он хранил молчание. Рено решил, что старый джентльмен не собирается на бал, но, по-видимому, ошибался.
— Конечно, буду. Неужели вы полагаете, что я позволю такому хлыщу, как вы, занять место возле моей племянницы?
Высокий и широкоплечий Рено подошел вплотную к рассердившемуся старику, одним своим видом напугав его до смерти.
— Как только я опять стану законным графом, вы не представляете, с каким наслаждением я собственноручно вышвырну вас из своего дома.
Сент-Обен побагровел, даже почернел, словно перед апоплексическим ударом.
— Графом? Нет, вы никогда не станете графом, сэр!
— Уже назначена дата, когда парламентская комиссия будет разбирать мое дело. — Рено ухмыльнулся прямо в лицо Сент-Обену. Кровь отхлынула от лица старика, и он из багрово-красного стал бледным как полотно.
Губы Сент-Обена злобно искривились.
— Стоит членам комиссии лишь взглянуть на вас, как они сразу вам откажут. Весь Лондон знает, что вы душевнобольной. Поглядите на себя — татуировка и…