Рено начал подниматься наверх, но практически сразу столкнулся со спускавшимся вниз Сент-Обеном.
— Беатриса! — Пожилой джентльмен побледнел от испуга. — Что с ней? Что вы сделали с моей племянницей?
— Ее ударили ножом, — отрывисто бросил Рено, приятно пораженный явной тревогой и волнением старика. — Случайно.
— Боже мой!
— Дайте мне пройти. — Сент-Обен отступил в сторону и назад, и Рено проскочил мимо него, быстро шагая по ступенькам. Спальня Беатрисы находилась двумя пролетами выше. Рено слышал позади себя тяжелое дыхание старика! Добравшись до спальни, он увидел открытую дверь и суетившуюся возле кровати Беатрисы горничную.
— Я к вашим услугам, — явно смутившись, пробормотала миловидная, крепкая на вид женщина.
— Вашу хозяйку ранили, — не вдаваясь в подробности, сообщил Рено. — Помогите мне снять с нее то, что осталось от платья.
— Что вы себе позволяете?! — закричал с порога Сент-Обен. — Это не ваше дело.
— Она истекает кровью, — тихо, но угрожающе произнес Рено. — Надо зажимать рану, пока горничная будет ее раздевать. Для вас что важнее: соблюсти приличия или сохранить жизнь вашей племянницы, которая может умереть от большой кровопотери?
Сент-Обен поперхнулся, не зная, что возразить, и с беспокойством взглянул на Беатрису.
Рено кивком дал понять горничной, чтобы она приступала к своим обязанностям. Сент-Обен с недовольным бурчанием скрылся за дверью. Горничная начала осторожно снимать платье. Будь Рено, как прежде, джентльменом, он бы стыдливо потупился или отвернулся в сторону, но война изменила его. Он любовался ее обнаженной грудью, бледно-розовой кожей, волнующим изгибом живота, уходящим вниз и прячущимся между стройными ногами. Она была его женщиной, и ради нее он был готов отдать жизнь. Горничная прикрыла тело Беатрисы покрывалом, оставив свободными лишь правую руку и правый бок — место, к которому Рено прижимал намокший от крови тампон.
— Когда же, наконец, появится врач? — нетерпеливо пытался выяснить Рено.
Беатриса лежала тихо, она по-прежнему не приходила в сознание.
— Разведите огонь, и поживее, — велел он горничной.
— Хорошо, милорд. — Она торопливо подошла к камину и стала сыпать свежую порцию угля на тлеющие угли.
— Как тебя зовут?
— Квик, милорд.
— Как долго ты служишь здесь? — Рено сам не знал, зачем спрашивает. В его голове вертелся целый вихрь мыслей, вызванных раной Беатрисы. Насколько рана опасна для жизни? Сколько она потеряла крови? И где врач?
— Восемь лет, милорд. Я прислуживала госпоже еще до ее переезда в Лондон.
— А-а, долго. Это хорошо, — рассеянно ответил он. Рено дотронулся до щеки Беатрисы, она была теплой. Хороший симптом.