— Жаль, что вы не сказали мне этого раньше, — заметил старший инспектор. — Вам придется дать официальные показания и подписать протокол. А если вы заметите что-нибудь еще в таком роде, немедленно — слышите, немедленно! — сообщайте нам. Нам очень важно разыскать всех девочек, которые были в компании с Линн Уиллс.
Маркби встал.
— Подумайте вот о чем. В результате вашего попустительства одна из девочек, промышлявших в вашем пабе, погибла насильственной смертью. Ей, мистер Ривз, было четырнадцать лет. Настоятельно рекомендую обращать больше внимания на возраст своих посетителей! Охотно верю, что вы не сумели определить ее возраст из-за того, как она была одета и накрашена. Как говорится, на первый раз прощаю. Но если нечто подобное повторится хотя бы еще раз, если вы хотя бы раз продадите спиртное несовершеннолетним, я тут же отберу у вас лицензию!
Он удивился, когда Ривз по-военному четко ответил:
— Слушаю, сэр!
Дафна беззвучно заплакала. Маркби стало и жалко ее, и противно. Ее бесхарактерность шла об руку с беспринципностью мужа. В том, что случилось, виноваты и они оба!
Уходя, он услышал первый крик, возвещающий начало бурной семейной ссоры. Видимо, никто из супругов не желал признавать свою вину. Они громогласно обвиняли друг друга в произошедшем.
В четыре часа дня мини-автобус, который привозил в центр Бамфорда учеников окрестных частных школ, остановился на рыночной площади.
Школьники расходились по одному или по двое, по трое, прощаясь на ходу. Кэти Конвей вышла одна. В отличие от утренней «обязаловки», о которой Марла Льюис сообщила Маркби, в конце дня никто не встречал ее, чтобы отвезти домой, в «Парковое». После школы Кэти разрешалось какое-то время побыть в Бамфорде. Потом она звонила и просила приехать за ней, а если никто не мог приехать, она шла на стоянку такси. К «Парковому» автобусы не ходили.
Было холодно; опускался туман. От быстрой ходьбы у Кэти запершило в горле. Она толкнула дверь маленького кафе и с облегчением окунулась в тепло натопленного помещения. При кафе имелась своя пекарня, поэтому в зале всегда пахло свежим хлебом и сдобными булочками.
Кэти огляделась по сторонам. Сидящий в углу Джош Сандерсон поднял руку и окликнул ее:
— Кэти, я здесь!
Она подошла к его столику и рухнула на стул, положив на клетчатую скатерть папку с тетрадями.
— Я сегодня ненадолго. Последи за моими вещами, схожу возьму себе молочный коктейль.
Через несколько минут она вернулась, держа в руке высокий стакан с клубничным коктейлем.
Сев за стол, Кэти сообщила важную новость:
— В субботу у нас побывала полиция. — Она помолчала для вящего эффекта, втянула через соломинку бело-розовую жидкость и откинула назад длинные волосы, которые угрожали упасть в стакан. — Лучше бы не приезжали! Только издергали всех. Сначала явился один, старший инспектор. Зашел в папину контору и принялся о чем-то расспрашивать папу и мерзкую Марлу, а потом и Пру. Он собирался допросить и маму, но папа ему не позволил. Меня тогда не было дома. Когда я пришла, папа и Марла, отмалчивались, а Пру только и знала повторять: «Беспокоиться не о чем!» Ух, как я на них разозлилась! Правда, все очень волновались из-за мамы… В общем, папа позвонил доктору Барнсу, а потом до вечера просидел в своей конторе с Марлой — пожирательницей мужчин. И почему он всегда работает по выходным? Можно подумать, он нас избегает! Очень надеюсь, он часто сидит с ней вовсе не потому, что ему с ней так хорошо… Вот бы было здорово, если бы ее арестовали! Такая, как она, способна на все! — мстительно закончила Кэти.