На крыльцо выходит бабушка и бранит меня за то, что я надела новое платье.
— Ишь, нарядилась, — говорит она, — и куда это ты собралась с утра пораньше?
Я молчу, потому что бабушке лучше не перечить, а то можно и хворостины испробовать.
В это время к крыльцу подкатывает отец в легком тарантасе. На нем шевиотовые брюки с напуском на хромовые, блестящие сапоги, коричневая вельветовая; толстовка" с множеством карманов и, расшитая петухами, косоворотка. Отец что-то вынес из избы, уложил в тарантас. Я кручусь рядом. Как-будто угадав мое желание, отец подхватывает меня сильными руками, сажает в тарантас на охапку сена, прикрытую рядном. Руки у отца большие, мозолистые, но такие теплые и ласковые. Я совершенно счастлива. Лошадь тронулась, я помахала бабушке рукой.
— Вот окаянная девчонка, а я-то думаю, что она тут сидела, дожидалась, — кричит бабушка вслед, но её слова скоро теряются в громком стуке колес.
Мы едем по проселочной дороге среди полей и лугов. Пыль легким облачком клубится за нами. Отец одной рукой правит, а другой бережно прижимает меня к себе. Я чувствую нафталинный запах его праздничной "толстовки" и неистребимый дух машинного масла от его рук.
Отец вполголоса напевает свою любимую песню:
Устелю свои сани коврами,
В гривы алые ленты вплету…
Убаюканная песней, я засыпаю, уютно свернувшись калачиком под его рукой. И просыпаюсь только тогда, когда тарантас остановился у кузни. Из неё вышли двое мужчин в кожаных фартуках и с веселыми улыбками пошли навстречу отцу.
— Здорово, Василич! Каким ветром к нам? — посмотрели на меня удивленно. — А это чья ж такая девчушка? Уж не в Тельмане ли прихватил у немцев по пути? Больно на них смахивает, — смеются. Отец тоже весело смеётся вместе с ними.
Потом отец достал из тарантаса какую-то железяку, показал кузнецам. Они заговорили о чем-то непонятном для меня и двое направились в кузню, а отец за ними. Только перед этим привязал лошадь к столбу, а меня ссадил с тарантаса. Лошади бросил сена.
— Ты, дочка, поиграй пока здесь, я скоро. И ушел.
Я с любопытством стала глазеть по сторонам.
Деревня Ягодное показалась мне большой — пребольшой. Домов было так много, улице не было видно ни конца, ни края. С нашей маленькой деревушкой и не сравнить. Почти рядом с кузней большой пруд. В нем плавали гуси и утки. Берег весь зарос какими-то желтыми цветочками. Я рвала цветы, бегала босиком по траве, пыталась поймать бабочку. Такая красивая бабочка! Вся красная, а по красному полю черные пятнышки.
Из кузницы слышался звонкий перестук молотков. Я с любопытством заглянула в дверь. Сначала мне стало страшно. В углу пылал огонь. Из огня клещами выдергивали раскаленные до красна железки и начинали по ним бить молотками. Потом бросали эти железки в воду, раздавалось шипение, и над водой поднимался густой пар. Отец, сняв свою праздничную "Вельветку" и расшитую косоворотку, тоже был в фартуке и помогал кузнецам. При виде отца мой страх прошел.