Буквально каждый свободный от педагогических и научных занятий день мы использовали для пополнения набора музейных экспонатов, и нашими заботами коллекция стремительно росла, как количественно, так и качественно. Чего тут только не появилось! Специальные стеллажи покрылись еще не набившими к тому времени оскомину египетскими мумиями, трупами древних германцев из болот Ютландии, законсервированными торфяным дублением, а также прочими телами, подвергшимися мумификации в результате удачного сочетания различных условий. Отдельную нишу занимали останки первобытных людей и всевозможных палеоантропов в разной стадии разрушения. Достойное место было отдано своеобразным предметам воинской славы, жутким регалиям диких племен Азии, Африки, Америки и Океании. Наконец, мы бережно оборудовали различные культовые экспонаты — гробы и гробницы, урны для праха, памятные статуи, надгробные доски, жертвенные алтари и многое-многое другое.
С моей точки зрения, наш зал заметно выделялся на фоне прочих демонстрационных помещений музея, и, к удивлению, он пользовался большой популярностью. Постоянно находились спонсоры для новых экспедиций, и за полтора года мы собрали колоссальное количество великолепного материала.
Парадоксально, но со временем эти успехи стали вызывать у меня странное чувство досады и пресыщения. К лету 1910 года я осознал, что качественное развитие музея прекратилось. Конечно, непрестанно прибывали все новые образцы, расширялась география исследований, но это уже не вызывало энтузиазма. Исчезли острые ощущения, ранее возникавшие при работе. Мейнингер все реже приходил в музей и менее охотно отправлялся в командировки, — видимо, семейная жизнь превратилась для него в основную. И тогда у меня родилась новая идея.
Идея эта была весьма простой и одновременно совершенно гнусной и заключалась в том, чтобы раскопать одну старинную могилу в Свен-Пойнте, в которой в 1688 году было закопано тело некоего Роберта Дженкинса, считавшегося колдуном. Его труп, согласно слухам, был проткнут осиновым колом, а голова отделена от туловища. Я был уверен, что это именно то, в чем мы нуждаемся в данный момент, то, что придаст новое звучание нашей коллекции.
Глубокой ночью 13 июля, предварительно не совсем умеренно подбодрив себя изумительным шнапсом, мы прокрались на кладбище, нашли нужную могилу (что было непросто, учитывая ее возраст) и приступили к делу. Почва после недавнего дождя была очень тяжелой, наши физические силы оставляли желать лучшего, и работа продвигалась медленно. Не успели мы докопаться и до четырех футов, как вдали послышались голоса и лай собак.