— Томпсон, — раздался удивленный, звонкий голос Элейны, — что вы делаете, Томпсон?
* * *
— Я вовсе не хочу вас убивать. — Охотник стоял, чуть согнув ноги, поводя стволом карабина.
— Вы забрали все снаряжение, — спокойно заметил отец Игнасио, — это и значит убить.
— Выберетесь — такое ваше счастье, — сказал Томпсон, — а теперь, — обернулся он к Арчи, — давай-ка сюда сумку. Положи ее вон туда и отойди.
— Не боитесь, Томпсон? — Отец Игнасио ощущал на плече мелко дрожащую руку Мэри.
— Чего?
— Бога.
— Здесь нет Бога, — мягко возразил Томпсон, — это место не для него. Думаете, ему есть до вас дело? До этого мира, до этого места, провонявшего мертвечиной? Поглядите на себя. Вы все помешанные, каждый по-своему. Все съедены изнутри.
— А вы? Полагаю, будет излишне напоминать, что алчность — это смертный грех.
— Алчность, — Томпсон пожал плечами, — грех, что да, то да. Но человеческий грех. Ладно, Арчи, бросай сумку, а то и правда пристрелю.
— Но это… — жалобно проговорила Элейна, — ради этого Ричард…
Юноша вопросительно поглядел на священника, словно искал у него поддержки.
— Отдайте, Арчи, — сказал отец Игнасио, — он зашел слишком далеко и теперь не отступится. Ему некуда отступать.
Томпсон растянул губы в улыбке.
— Верно. — Он, не выпуская карабина, медленно нагнулся за сумкой. — Я тут дольше вас всех, за исключением вот его. — Он кивнул в сторону отца Игнасио. — Я-то знаю, людские законы здесь не действуют. Потому что тут нет людей. Одни живые мертвецы. Уж такая это земля, она всех перекраивает на свой лад.
Он ухватил сумку за ремень и резко выпрямился. Потом затряс рукой, словно пытался сбросить что-то. И только потом закричал.
От его руки отделилось что-то небольшое и бурое, как червячок, — отделилось, пролетело по воздуху, упало и рухнуло в кусты.
Томпсон упал на колени, отбросив карабин, и, выхватив висящий на поясе нож, полоснул по руке. Алая кровь брызнула вверх фонтаном, заляпав листья низко нависшей ветки.
— Что это? — Мэри все еще держалась за локоть отца Игнасио, но теперь ее рука и вовсе ходила ходуном.
— Земляная змейка. Видимо, он ухватился за нее вместе с ремнем сумки.
Надо бы подойти к нему, отрешенно подумал отец Игнасио, я ведь врач. Это моя обязанность. Впрочем, чем тут поможешь? Он либо истечет кровью, либо погибнет от яда, укус земляной змейки смертелен.
Покачивая головой, он извлек из тюка, валявшегося на земле, кусок полотна и подошел к охотнику.
— Протяните руку, Томпсон, — сказал он, — я наложу жгут.
Одновременно ногой он поддел карабин и отшвырнул его в сторону.