— Значит, договорились, — сказал в трубку Хармон, вручая Клиффу сдачу.
Хармон по-прежнему не садился в кресло Коппера: он усаживался на диване рядом с Дейзи, и пару раз их руки могли встретиться. Но в основном между ними происходило именно то, что она предложила, — они разговаривали. Он рассказывал ей о поездках к бабушке, о том, что в кладовке у бабушки пахло нашатырем, о том, как ему хотелось поскорее уехать домой.
— Я же был совсем маленький, понимаешь? — говорил он, глядя в сочувственное лицо Дейзи. — Но я сознавал, что все думают, мне будет интересно. Видишь ли, в том и заключалась их идея. А я не мог никому сказать, что мне неинтересно.
— Ох, Хармон, — откликалась Дейзи, и глаза ее увлажнялись. — Да. Я понимаю, что ты имеешь в виду.
Она рассказывала ему, как однажды утром она сорвала грушу в палисаднике миссис Кеттлуорт, а ее мама велела отнести грушу обратно: какое смущение охватило ее тогда. Он рассказал ей про квотер, который нашел в грязной луже на дороге. Она — про то, как пришла на свой первый школьный бал в мамином платье и ее никто не пригласил танцевать, кроме директора школы.
— А я бы тебя пригласил, — сказал Хармон.
Дейзи призналась, что ее любимая песня — «Когда я чувствую страх…», и она тихонько спела ее Хармону; глаза ее светились добрым теплом. Он рассказал ей, что, когда он впервые услышал по радио, как Элвис поет «Собирайтесь, дураки…», ему показалось, что они с Элвисом давние друзья.
В такие утра, направляясь к своей машине, оставленной у марины, Хармон порой удивлялся тому, как вдруг изменилась земля: было так приятно двигаться сквозь бодрящий, свежий воздух, слышать шорох дубовых листьев, похожий на шепот друга. Впервые за многие годы он стал думать о Боге: ему представлялось, что он когда-то убрал Его на дальнюю полку, как фаянсовую копилку, а теперь достал, чтобы рассмотреть новым, вдумчивым взглядом. И Хармон задавался вопросом: да не так ли чувствуют себя молодые ребята, когда курят травку или принимают этот наркотик — экстази?
Как-то в октябрьский понедельник в местной газете появилась статья, где сообщалось, что в доме Леза Уошберна были произведены аресты. Полиция прервала вечеринку в помещении, где на подоконнике была обнаружена выращиваемая в горшках марихуана. Хармон, внимательно прочитав статью от начала до конца, нашел там имя Тимоти Бёрнема и «его подруги Нины Уайт», которой было предъявлено дополнительное обвинение в нападении на полицейского.
Хармон не мог себе представить эту девочку с коричными волосами и тоненькими ножками нападающей на полицейского. Он размышлял над этим, проходя между стеллажами скобяной лавки, доставая шаровые опоры для Грега Марстона и туалетную грушу для Марлен Банни. Он написал на ярлыке «Скидка 10 %» и прикрепил его к последней барбекюшнице, выставленной прямо у входа. Хармон надеялся, что Кэтлин Бёрнем зайдет в магазин, а может, кто-то с лесопилки, кого он мог бы расспросить, но никто не появлялся, а другие покупатели ни словом не упоминали о статье. Тогда Хармон позвонил Дейзи. Та сказала, что просмотрела статью и надеется, что с девочкой все в порядке. «Бедная малышка, — сказала Дэйзи, — она, видно, ужасно испугалась…»