Он уже засыпал, но вспомнил, что надо предупредить Кристу, чтобы она напрасно не ехала на аэродром и не стала бы его там тщетно разыскивать.
Сняв трубку, он попросил телефонистку гостиничного коммутатора соединить его с квартирой Кристы и вскоре услышал ее сонный голос.
— Вам незачем вставать, Криста, — опередил он ее вопрос, — полет отменяется, пациент чувствует себя прекрасно, он здесь, в отеле, а я так устал, что еле шевелю языком. Приходите после обеда, тогда я вам все расскажу.
Хартнел попросил Кристу выполнить еще несколько поручений. Она задала ему множество контрвопросов, поскольку поручения эти были далеко не обычными. Когда Хартнел наконец снова лег в постель, было около семи часов утра. Но теперь уже он мог заснуть со спокойной уверенностью, что все отрегулировано и ничего не упущено.
Ровно в пять часов дня Хартнел был разбужен телефонным звонком. Он чувствовал себя свежим и отдохнувшим, и Криста, звонившая из холла отеля, сказала:
— Я сделала все, как вы хотели, и дело может двинуться дальше. Надеюсь, я вас не слишком рано разбудила?
— Нисколько, — ответил он, — через двадцать минут я буду готов. Может быть, вы пока нанесете визит господину Фретшу? И мы могли бы там с вами встретиться, как только я буду готов. Он в комнате 608, на шестом этаже, там с ним медсестра.
— Я знаю, — сказала Криста, — и была очень удивлена, узнав, что вы один поехали за Фретшем.
Она обижена, подумал Хартнел и поторопился объяснить ей, в чем дело, вкратце обрисовал события, происшедшие после ее ухода.
— Теперь я понимаю, почему предприняты такие меры предосторожности, — сказала Криста.
Через двадцать минут они встретились в номере Фретша, где пожилая, весьма энергичная медсестра объявила им, что разрешает быть у постели больного «десять минут и ни одной секундой более». Врач, сказала она, доволен состоянием пациента, однако предписал строгий постельный режим и полный покой.
Хартнел ограничился тем, что задал Фретшу несколько особенно важных вопросов, попросив его рассказать об обстоятельствах ночного происшествия.
Фретш не мог, однако, припомнить, что произошло после разговора по телефону с Кристой и до того момента, как он снова пришел в сознание. Он уже пытался — так он сказал — и сам заполнить этот провал в памяти, но, к сожалению, безуспешно. В трех вещах он между тем абсолютно уверен: свой автомобиль он оставил не без света, а с включенными стояночными огнями; в его портфеле было несколько пачек документов, переданных ему вечером «фронтовым товарищем», и, наконец, в верхнем наружном кармане его пиджака была миниатюрная камера «Минокс», которую у него определенно вытащили, так как она бесследно исчезла вместе с носовым платком, в который была обернута.