Я потопталась с чайником в руке, не представляя, что с ним делать дальше.
— Водичку налей, — попросил колдун. — Пройдешь через комнату, налево, там туалет.
Я вздохнула, понимая, что сейчас мне придется выдержать еще один допрос.
Участников спектакля от меня загораживала узкая спина лопоухого Кирюхи. Он докладывал, что великий и могучий руководитель театральной студии «Ромашка & Со» жив, здоров, ждет их завтра на утреннее чаепитие. Мое появление было встречено холодным молчанием. Я прошла через суровый строй, спиной чувствуя неприязненные взгляды.
Налила воды, повернула обратно. Операция прошла без потерь.
Воткнутый в розетку чайник засипел, бока его покрылись холодной испариной. Сказочник стоял посреди комнаты, о чем-то думая. А потом, словно опомнившись, стал доставать чашки, коричневую коробочку с чайными пакетиками, конфеты в серебристой обертке. Трюфели. Сто лет не ела такие конфеты. Разгреб журнальный столик, на котором вперемешку лежали коробочки с гримом, накладные бороды, усы, фантики, бумажки, куски разноцветного картона, кисточки, открытые баночки с гуашью. На освобожденном пятачке расставил чашки, сахар, конфеты, положил чайные пакеты.
— Ты извини, что чай не завариваю. — Сказочник потер руки, выражая крайнюю степень расстройства. — Дети недавно разбили заварник, а я все никак не принесу новый. Ну конечно, чай в пакетиках — это самое ненормальное из того, что сейчас вокруг меня творится. Все остальное вполне обыденная штука — спектакль, вампир, ожидающий меня за дверью, рассованные по всем углам рапиры.
— Не представился, — спохватился колдун. — Меня зовут Семен.
— Для детей Эдо, — выдала я свою собеседницу.
— Пускай будет так, Маша Гурьева, — равнодушно кивнул Сказочник, и витавшая до этого в моей голове мысль, что Эдо — старинное, истинное имя колдуна, подчеркивающее его итальянское происхождение, улетучилась. Сказочнику было все равно, как его называют. Эдо короче и красивее Семена.
А мое имя ему, значит, знакомо. Ну да, он же меня ждал. Сорока на хвосте принесла новость, что я собираюсь заглянуть.
Я вопросительно смотрела на Семена, борясь с желанием узнать об источнике его осведомленности. Задашь вопрос, а он в ответ пошлет меня неделю по горам гулять. А я без специальных ботинок, в тапочках. Ноги собью.
Поэтому я сделала вид, что все встречные знают мое имя, ничего удивительного в этом нет.
Было странно сидеть в этой комнате. За окном чернела ночь, сипел закипающий чайник, яркая лампочка под высоким потолком делала все предметы четко-контрастными. Чтобы попасть сюда, пришлось столько всего преодолеть. А здесь пьют чай, говорят о спектакле, собираются завтра отметить премьеру. Остального мира не существует. Ни вампиров, ни Смотрителей. Чайник брызгает кипятком из носика, шуршит обертка от конфеты, бьется в темное стекло мотылек. Время остановилось.