После полутемного холла я на короткое время зажмурилась от ослепительного солнечного света, и открывшийся вскоре вид показался фантастическим, нереально красивым. Картина поистине идиллическая, пасторальная, потрясла мое воображение своим совершенством. От дома вниз спускалась ярко изумрудная на полуденном солнце аккуратно постриженная лужайка, окруженная по краям рядами искусно оформленных в виде строгих геометрических фигур тисовых кустов, она была разделена полам, серединную часть лужайки занимал большой прямоугольный пруд с бьющим высоко вверх фонтаном, рассыпающимся на мириады сверкающих на солнце хрустальных брызг, и завершала райскую водную феерию пара белых лебедей плавно скользящая по зеркальной поверхности. По обеим сторонам от пруда, куда глаза глядят, разбегались геометрически вычерченные аллеи парка.
Замерев на месте затаив дыхание, я не могла налюбоваться великолепной картиной и мысленно преклонилась перед талантом садового дизайнера, создавшего столь божественную красоту. Поистине — счастливы, живущие здесь, ибо могут наслаждаться этим чудом каждый день, а тем более обладать им.
На некоторое время я совершенно забыла о своих далеко идущих планах — выйти из дома и постараться найти сосновый лес, потому что сказочный пейзаж совершенной по красоте и изяществу парковой архитектуры полностью овладел моими чувствами, потряс до глубины души, невольно приковав к порогу.
И лишь когда позади меня раздались легкие шаги и послышался низкий бархатный, голос, я вздрогнула и обернулась.
— Мисс, извините, что напугал Вас. Позвольте представиться — Фитцджеральд Коллинз, и я очень рад оказать Вам свое гостеприимство и приветствовать в Торнбери.
От неожиданности мое сердце готово было выпрыгнуть из груди.
Передо мной стоял сам хозяин дома, которого я видела вчера только мельком и не имела возможности подробно разглядеть. Он был весьма высокого роста, строен, с горделивой осанкой, одет в темно синий сюртук (видимо, это его любимый цвет), в узкие брюки, заправленные в высокие сапоги для верховой езды из мягкой коричневой оленьей кожи. Выражение его лица более не было надменным и холодным, наоборот мужчина смотрел на меня с нескрываемым искренним любопытством.
Я растерялась, совершенно не зная как мне правильно себя вести, в моей голове сумасшедшей пулеметной очередью, не задерживаясь, пролетали эпизоды из исторических костюмированных кинолент, но ничего подходящего ситуации так и не вспомнилось, и полагаясь лишь на интуицию, я с наибольшим уважением как мне показалась наклонила голову и ответила, стараясь правильно произносить слова-