— Простите? На чем? — подал, наконец, признаки жизни Эдуард.
— Это специальные лыжи (я мучалась — возможно в их время вообще еще не знали такого понятия), это тонкие пластины из сплава пластика и металла (я опять замкнулась — слово пластик здесь точно не существует, но у меня не хватит словарного запаса, чтобы пояснить, поэтому не обращая внимание на эти факты, я продолжала) — эти пластины цепляются на ноги, и люди с их помощью спускаются с вершин гор.
— Простите, а для чего они спускаются с гор, разве трудно найти объездной и более безопасный путь?
Я улыбнулась, меня развеселил наивный, но абсолютно логичный вопрос Эдуарда. Как он мог предположить, что его потомки будут страдать от недостатка адреналина в крови, что уровень развития техники лишит людей естественной борьбы за выживание. И они намеренно будут искать экстремальные источники пополнения эндорфинов. Я попыталась, как можно проще пояснить Эдуарду, почему мои современники лезут в горы, не боясь переломать себе ноги.
— Понимаю Ваше недоумение, но горные лыжи были придуманы не для улучшения качества жизни, а для получения удовольствия. Люди наслаждаются сверкающим снегом, белоснежными горными вершинами, плавным скольжением вниз по склону. В наше время существует огромная спортивная индустрия и инфраструктура, созданная для любителей острых ощущений. В горах построены мощные подъемники, поднимающие людей наверх, специальными машинами расчищаются и готовятся трассы для безопасного спуска. Я могу рассказывать о горах бесконечно, потому как сама являюсь (простите, являлась) активным участником этого захватывающего действа. И однажды, в процессе получения удовольствия, я была не осторожна и повредила колено.
Я взглянула на доктора, теперь он походил на удивленного ребенка. Его бровки домики высоко подскочили над круглыми металлическими дужками, а глаза, круглые как бусины блестели от возбуждения.
(Интересно, я до сих пор произвожу впечатление умалишенной или факты, которые я легко привожу, дают мне шанс показаться разумным человеком?)
— Но продолжу, дорогой доктор и скажу, что самые последние достижения медицинской науки даже мне кажутся абсолютной фантастикой, или, простите, утопией, говоря вашим языком. Судите сами… (я посмотрела на всех троих. Доктор не сводил с меня изумленных глаз и ловил каждое слово. Эдуард Мосснер поднялся с дивана и хаотично передвигался по комнате, скрестив руки на груди, он периодически смотрел на меня, исподлобья, нахмурившись, но видимо, процесс хождения, немного успокаивал его. Лишь сэр Фитцджеральд продолжал сидеть неподвижно, напротив, в расслабленной позе, положив ногу на ногу. Он казался абсолютно невозмутимым. Хорошо, что серые глаза пристально смотрели на меня, иначе можно было подумать, что сказочные байки его усыпили.